едупреждая об опасности. Ощущая дрожь в руках, она почувствовала полную беспомощность. Язык прилип к нёбу, горло пересохло. Свет приближался не спеша. Он чувствовал её страх. Он был всё ближе. Лена так и осталась сидеть на месте с закрытыми глазами, осознавая, что нужно что-то делать, но не могла. Спина покрылась липким потом. Силы покинули её, оставив лишь ощущения. Повинуясь чувству ужаса и первобытного страха, Лена нашла в себе силы закричать и... проснуться. Вскочив с дивана, девушка огляделась. Ничего необычного не было. Свечение оказалось всего лишь частью беспокойного сна. Телевизор шипел, а уличный фонарь погас, уступив место рассвету, жёлто-красным заревом разливающемуся по небу. Лена встала с дивана, чтобы сварить кофе и привести мысли в порядок. Ничего подобного переживать ещё не доводилось. Реалистичность сна хоть и смущала, но чувствовала она себя на удивление хорошо. Не было ни тревоги от произошедшего, ни привычной разбитости с утра. Куда-то ушла тяжесть, сковывающая душу уже продолжительное время. Из приятного состояния её вырвал телефонный звонок. − Здравствуй, доченька! Уже проснулась? Готовишься? «Боже, − пронеслось в голове. − Хоть бы они не приехали, в доме есть совсем нечего...» − Да, конечно, − бодро соврала Лена. − А что? Что-то случилось? − Нет, ничего особенного, просто Зина приболела, и я сегодня сама к ней поеду, так что гостей не жди, отдыхай. Лена чуть не подпрыгнула до потолка. Стоило только подумать, и вдруг... − Ладно, как приедешь к ней, напиши смс. И звони. − Хорошо, Леночка. Целую! − И я тебя, мам! Лена положила трубку. Ощутив новый прилив бодрости, девушка поняла, что готова горы свернуть. Быстро убравшись в квартире, она залезла на самую верхнюю полку платяного шкафа и достала то, что не брала в руки года два, а то и больше: баночки с темперными красками, кисти и несколько листов грунтованного картона. Ещё будучи студенткой, Лена ходила на курсы рисования. Преподавателем была Василиса Сергеевна − высокая женщина с громким голосом и высоким пучком седых волос на голове. Она относилась к делу очень серьёзно и иногда хвалила работы девушки. Сев с планшетом у окна на кухне, Лена задумалась, что бы ей нарисовать. Однако после того, как карандаш коснулся бумаги, восприятие реальности перестало работать, а все мысли занял творческий подъем и эйфория. Ближе к ночи Лена оторвала глаза от планшета, выключила плеер с поющим Гэри Ньюманом и удивилась. Она настолько отстранилась от всего происходящего, что за день нарисовала три картины. Не наброски, а законченные картины. Такая работоспособность после длительного перерыва казалась чем-то противоестественным. Взяла карандаш в руки, а дальше... Дальше она ничего не помнила, как ни пыталась воскресить в памяти хоть какое-нибудь воспоминание. На первом рисунке был изображён вход в какой-то широкий коридор, освещённый красным цветом факелов. Тёмно-синее небо освещала ущербная Луна. Присмотревшись к рисунку, можно было увидеть, что арка на входе сделана из тёмного камня с неровными красными и зелёными прожилками. По причудливым узорам наверху арки вился ярко-зелёный плющ. Он разросся так сильно, что его стебли доходили почти до земли. Заросли плюща сплетались с другим растением, тоже с вьющимися побегами и странными цветами, отдалённо напоминающими огромные лилии. Чем дольше Лена приглядывалась к рисунку, тем больше её охватывало удивление. Как бы она не силилась, но вспомнить, как работала над картиной, не могла. Такое же ощущение присутствовало при просмотре следующих двух рисунков. На одном было крупное изображение цветка, напоминающего огромную лилию. Цветовая гамма вызывала смутное чувство восхищения с примесью страха, ведь в природе невозможно встретить сочетание двадцати, а то и большего количества цветов на одном растении. Несмотря на схожесть с лилией, этот цветок точно ею не был. Приглядевшись внимательнее, можно было увидеть, что лепестки по краям покрыты мелкими зазубринами, а из ярко-жёлтой середины цветка торчали чёрные, с крупными точками на концах, стебельки. На третьем рисунке был детально прорисован столб арки входа, украшенный резьбой и стеблями вьющегося плюща. Лена вглядывалась в свои работы и поверить не могла в то, что это её рук дело. Несомненно, можно было понять, что картина нарисована любителем, а не профессиональным мастером − неровность линий и нерешительность мазков выдавала неопытность автора. Но вот сами пейзажи... Ни в одном фильме она не видела ничего подобного. Было очень лень идти в комнату. Завернувшись в плед, Лена легла спать на кухне. Она не чувствовала себя уставшей − идеи для рисунков, одна причудливей другой, возникали будто из ниоткуда, но едва только голова коснулась подушки, как свечение в коридоре появилось вновь. Девушка приподнялась на диване и для верности ущипнула себя за руку. Нет, это был не сон. Разозлившись на свою нерешительность, Лена взяла молоток для мяса и вышла в коридор. По телу бежали мурашки. Разум твердил, что лучше всего вернуться, закрыть на кухне дверь и ждать утра, не смыкая глаз. Чувства же, напряжённые до предела, улавливали мелодичный шелест. Аккуратно выглянув из-за угла, Лена увидела, что свет идёт из зеркала. Она подошла к нему и отшатнулась назад. В зеркале отражалось тёмно-синее небо с ущербной Луной. Под ней находился вход в какое-то помещение, украшенный резьбой и густо разросшимся плющом. Цветы, которые так детально были прорисованы на рисунках, тоже были там. Их тяжёлый, дурманящий запах врезался в лёгкие, мешая сосредоточиться и мыслить здраво. Лена ощутила на своей коже холодок. Он тянулся откуда-то из недр коридора в зеркале. Молоток выпал из рук, а глаза расширились от удивления. «Что это? Как, как это может быть наяву?» Она закрыла глаза, надеясь, что иллюзия исчезнет. Но открыв их вновь, увидела, что по-прежнему стоит возле таинственного входа. Стало ещё страшнее, когда Лена обернулась и не обнаружила за спиной ничего похожего на обшарпанный коридор. Лёгкий ветерок развевал волосы, а вокруг простиралась бескрайняя степь, погружённая в темноту ночи. Лена протянула руку и, отодвинув длинные стебли плюща, нерешительно зашла внутрь. Длинный коридор, освещённый факелами, тянулся куда-то вдаль. Его стены были выложены из тёмного камня с красными и зелёными прожилками. Точь-в-точь как на её рисунке. Девушка сделала ещё несколько шагов. Всё происходящее заставляло сомневаться в собственном рассудке. Однако безмятежность окружающей обстановки, запах цветов, из нетерпимого ставший приятным и сладким, окутывал своей мягкостью и усыплял бдительность. Что-то в этом месте было такое, отчего бежать не хотелось совсем. Она остановилась, приложила руку к стене и быстро отняла её, ощутив вполне реальный холод. А запах... В какой-то момент на неё налетел тлетворный дух плесени, тут же сменившийся ароматом цветов, растущих у входа. Казалось, каждая стена, трещина и неровность в ней впитали в себя этот запах, они будто сами издавали его. Вдруг трель звонка ударила в уши. После блаженной тишины коридора она прозвучала очень резко. Лена подскочила и увидела, что лежит на кухонном полу, а на столе надрывается будильник. Потирая затёкшую спину, девушка со стоном поднялась на ноги. За окном уже брезжил рассвет, а это значило, что предстоял ещё один день, посвящённый творческому полету. Это внезапное воодушевление, длившееся уже второй день, она даже не пыталась объяснить сама себе, потому что рационального ответа не находила. Едва только руки брали карандаш, как реальность прекращала существовать. Девушка буквально утопала в тягучих объятиях транса, забывая обо всём на свете. Неведомое ранее ощущение манило к себе, и Лена охотно поддавалась ему. С тех пор каждая минута жизни длилась долго. Ход времени девушка замечала лишь ближе к вечеру, когда заканчивала очередной рисунок. После этого усталость буквально валила её с ног. Она погружалась в свои сны, почти не осознавая того, что спит. Таинственный лабиринт всякий раз показывался ей с новой стороны. Путешествуя в нём, она посещала полный тайн мир. Перед глазами представали волнующие воображение виды, в которых старина времён сочеталась с сюрреалистическими формами строений. Про себя Лена называла этот мир зазеркальем, но, несомненно, открывшийся её глазам лабиринт был чем-то иным. Каждый день он видоизменялся, будто специально желая удивить гостью своим многообразием и нетипичной красотой. Всё то, что довелось увидеть, она изображала на картинах. Реальность с её бесконечной суетой и проблемами уже не отравляла ей жизнь, как раньше. Открытый в понедельник больничный был хорошим поводом для избавления от ненужных трудностей. В процессе работы над рисунком возникало навязчивое ощущение, что она существует не в материальном мире, а где-то уровнем выше, на котором всё окружающее предстает вовсе не таким, каким оно является в свете дня. Где-то на четвёртый день с момента чудесного открытия Лена с удивлением обнаружила, что не передвигается по своей кухне, а будто парит вокруг неё. Неведомое ранее ощущение невесомости оказалось очень даже приятным. Квартира в полумраке ночи приобретала гротескные очертания, лишь только слабое свечение зеркала в коридоре было хорошо различимо. В первый раз за время ночных путешествий девушка увидела себя не где-то в недрах лабиринта, а внутр