Если я — человек, который ратует за мир и добро, является редкой сволочью, то кто же тогда хороший человек?…
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Содержательницу полуподпольного публичного дома «Вдали от жён», в Севастополе, восьми пудовую мадам Нинон, её подопечные за глаза звали Лайном. Почему Лайном, (кто не знает, в переводе на русский язык — лайно означает — гавно) по двум причинам — от неё несло, как из выгребной ямы гальюна и по второй, хотя — для той свинообразной жирдяйки, пожирающей в невероятных количествах выпечку, достаточно было и первой. Мало того, что она была толста, вонюча и до не приличия жадна, она ещё и плохо видела, чем не безвыгодно для себя, пользовались шалуньи проститутки, когда сдавая ночную выручку, вкладывали в пачки денежных купюр резанную бумагу — куклу. Кроме всего вышеперечисленного мадам Нино — Лайно болела редкой болезнью — гипогевзией — это когда напрочь отсутствует обоняние и ощущение вкуса — человек ест пищу не ощущая её вкуса и аромата. Можно только представить какие невероятно-фантастические возможности открывались перед шутницами, но они пользовались только одним — начиняли пончики повидлом — своим гавном и скармливали этот десерт своей хозяйке в огромном количестве. Как говорится — чего-чего, а гавна не жалко. Так, что купайся, ни купайся, а от запаха гавна — не избавишься.
Самое обидное, что всего три года назад мадам была нормальной сорокалетней женщиной, заведующей терапевтическим отделением Севастопольского госпиталя. А свою болячку она подцепила той ночью, когда праздновала со всеми жителями Севастополя присоединения Крыма к России. Тогда в порыве эйфории она влила в себя немереное количество пива, после чего раздвинула ноги для всех желающих попользоваться её гостеприимным влагалищем. Увы… своих сил она не рассчитала, один бравый военный так пропердолил её своим качаном со вшитыми шарами, что она потеряв сознание, впала в кому. Пролежав в своём госпитале полгода она чудом вышла с комы и получив инвалидность, была уволена со своего места работы. Муж с ней, как с павшей женщиной, ничего общего иметь не захотел. И пока она, его жена валялась в коме, он продал всю недвижимость и растворился на бескрайних просторах новой родины. Пришлось осваивать новую профессию. Благо у ней с дядей был совместный семейный пансионат, и знакомые шлюхи, которых она в свою бытность работы врачом лечила.
Быстро наведя нужные связи и обзаведясь «крышей» в правоохранительных органах, они открыли свой фитнес центр, под сводами которого и процветал их бордель. Жалко конечно, что она превратилась в уродину, так и не сумев избавиться от своей болячки, как нельзя было избавиться от постоянного гула российских самолётов над головой. С тех пор, как Крым вошёл в «русский мир», его заполонили российские зелёные человечки и казаки, которые хоть и мирно себя вели, но нагло и бесцеремонно, как и положено оккупантам — ни в чём себе не отказывая. Девочек мадам мало того, что постоянно загружали «субботниками», они ещё и не платили за пойло и жратву, которые с таким трудом добывала контрабандным путём с территории Украины содержательница борделя. Импортозамещённые российские деликатесы, сделанные в большинстве своём из пластика, вызывали у гостей борделя; понос, рвоту и изжогу. Так, что хочешь-не хочешь, а приходилось мадам крутится.
Но не сегодня — сегодня с утра был выходной — профилактический день и мадам было скучно, съев за завтраком две дюжины пончиков с фирменным повидлом и запив свой завтрак, разведённым мочой чаем, она славнобзднула, отрыгнула и потянувшись вышла, покачивая огромным бюстом, во двор своего поместья, окружённого трёх метровым забором, с камерами слежения по углам. Возле ворот висела фальшивая табличка — фитнес центр «Вдали от жён». По другую сторону забора в караулке, скучал на вахте её дядька, бывший военный, мичман, а теперь сутенёр Савельев, отзывавшийся на погоняло Кот. Бывший мичман, по случаю выходного дня, был пьян и рассеян. Он лежал полуразвалившись в кресле и философски смотрел на окружающий мир. Рядом с креслом дымился с шашлыком мангал, дразня сутенёра своим запахом — из открытого рта которого капала слюна — приклеенный ею бычок сиротливо белел на обмётанной герпесом губе.