Выражение на уродливых лицах невозможно было понять, и дикари успели подобраться очень близко, прежде чем он наконец заподозрил неладное. Без предупреждения, совершенно спокойно и очень слаженно они накинулись на ученого, орудуя своими камнями. Говард отбивался как мог, но его ударили сзади по голове, и он рухнул в небытие.
Все это он вспомнил достаточно отчетливо, но между тем моментом, когда он потерял сознание от удара, и нынешним явно произошло что-то еще. Что же случилось и куда его везут? Может, длукусы взяли его в плен? Судя по ослепительному свету и обжигающей жаре, всему этому есть лишь одно объяснение: его тащат на солнечную сторону Меркурия. А то раскаленное пятно, на которое он не осмеливался даже взглянуть, – край солнца, показавшийся над горизонтом.
Говард попытался сесть, но ему удалось лишь чуть приподнять голову. Его руки, ноги и грудь были крепко привязаны кожаными ремнями к какой-то движущейся штуке, которая приподымалась и опускалась, будто от чьего-то тяжелого дыхания. Чуть повернув голову, ученый разглядел закругленную бугристую поверхность, покрытую сетчатым узором. Что-то такое он уже видел раньше.
И вдруг он вспомнил и содрогнулся от ужаса. Его, как Мазепу в поэме Байрона, привязали к спине одного из саламандроподобных чудовищ, которых ученые с Земли окрестили теплоящерами. Эти существа напоминали больших крокодилов, вот только ноги у них были длиннее, чем у любой земной рептилии. По всей видимости, их толстые шкуры каким-то удивительным образом не проводили тепло, а потому оберегали своих хозяев от высоких температур, при которых любое другое животное мгновенно бы изжарилось.
Земляне пока точно не выяснили, где именно располагается ареал обитания этих тварей, но во время короткой вылазки на корабле ближе к солнечной стороне видели теплоящеров в пустынях, где вода перманентно находилась в состоянии кипения, а затекающие из сумеречной зоны ручьи и реки тут же обращались в густые облака пара на голых раскаленных скалах.
Говард испытывал ужас – он осознавал, в каком положении оказался и какая его ожидает судьба, – но к ужасу примешивалось удивление. Наверняка это длукусы привязали его к спине ящера, но как существам, располагающимся так низко на эволюционной лестнице, хватило ума использовать ремни? Судя по всему, длукусы вполне способны были на простейшие расчеты, а также отличались дьявольской жестокостью. Очевидно, его осознанно обрекли на кошмарную, мучительную смерть.
Однако же размышлять об этом было некогда. Его теплоящер, передвигаясь неописуемыми прыжками и рывками, углублялся в жуткий ад из клубов пара и раскаленных скал. С каждым мгновением гигантский шар невыносимо белого солнца все выше поднимался над горизонтом, изливая на Говарда полыхающие жаром лучи. Бугристая шкура животного раскалилась, как решетка для гриля, и жгла ученого сквозь одежду, а когда он в ужасе пытался вырваться, нагревшиеся кожаные ремни до боли врезались в запястья, шею и лодыжки.
Ворочая головой из стороны в сторону, он еле-еле различал острозубые скалы, проступавшие из-за завесы адских испарений. В голове все плыло, он почти бредил; казалось, кровь вот-вот вскипит у него в жилах. Время от времени Говард проваливался в чудовищное беспамятство: на него как будто падала черная пелена, но и тогда все чувства продолжал терзать всесокрушающий жар. Он словно погружался в бездонную пропасть, преследуемый безжалостными потоками огня, озерами расплавленного металла. И вместо черноты небытия его охватывал неумолимый свет.
Иногда Говард полностью приходил в себя и сразу стискивал зубы, чтобы не завопить от нестерпимой боли. Раскаленные веки обжигали глаза, когда он пытался сморгнуть; окружающее он видел теперь урывками, сквозь вращающиеся огненные колеса и полыхающие цветные пятна, будто картинки в безумном калейдоскопе.
Теплоящер шагал вдоль извилистого потока, со злобным шипением перетекавшего с одной стремнины в другую среди покореженных скал и изрезанных расщелинами склонов. Время от времени ветер сдувал на землянина полотнища и столпы раскаленного пара, которые обваривали обнаженные руки и лицо. Когда зверь перепрыгивал через огромные трещины, разверзшиеся в накалившемся камне, кожаные ремни невыносимо впивались в тело.
Казалось, мозг в голове закипает, а кровь в жарящемся заживо теле обратилась в огненный поток. Говард силился вдохнуть, но воздух обжигал легкие. Вокруг закручивались вихрями испарения, непонятно откуда долетал приглушенный рев. Теплоящер остановился, и, чуть повернув голову, Говард увидел, что животное стоит на каменистом краю бездонной пропасти, в которую рушатся в облаках пара потоки воды.