6. Подземелья Илурни
Холодная вода, в которой лежал Гаспар, в скором времени привела его в себя. Одежда на нем промокла почти насквозь, а склизкая зловонная лужа, как выяснилось после первого же его движения, находилась всего в дюйме от его рта. Где-то во тьме подземелья, сквозь которую не пробивался ни один луч света, равномерно и монотонно капала вода. Шатаясь, Гаспар поднялся на ноги, обнаружил, к радости своей, что все кости целы, и принялся методично исследовать свою темницу. Едва он сделал первый шаг, зловонные капли упали ему на волосы и запрокинутое лицо; ноги заскользили, поднимая брызги затхлой воды; раздалось неистовое злобное шипение, и щиколоток коснулись холодные кольца змеи.
Практически сразу же он уткнулся в шершавую каменную стену и, касаясь грубой кладки кончиками пальцев, попытался определить размеры своего узилища. Оно было более или менее округлым, без углов, и узник не мог даже приблизительно представить себе его очертания. В своих блужданиях он наткнулся на груду камней у стены, возвышавшуюся над водой, где и устроился в относительной сухости и удобстве, вспугнув с насиженного места стайку рассерженных рептилий. Эти создания были, судя по всему, безобидными и, вероятно, представляли собой какую-то разновидность водяных змей, но одно прикосновение к их липкой чешуе вызывало у него дрожь.
Сидя на куче камней, Гаспар мысленно перебирал все ужасы своего положения, бесконечно удручающего и отчаянного. Он узнал невероятный, ошеломляющий секрет Илурни, раскрыл невообразимо чудовищный святотатственный замысел Натэра, но теперь, замурованный в этой омерзительной дыре, точно в подземной могиле, в недрах населенного демонами замка, не мог даже предупредить мир о неизмеримой угрозе.
Котомка с провизией, опустевшая уже более чем наполовину, так и осталась висеть у него за спиной, и, обнаружив, что тюремщики не озаботились отобрать у него кинжал, он заметно приободрился. Грызя в темноте черствую хлебную корку и поглаживая рукоять бесценного клинка, юноша лихорадочно искал хоть какой-нибудь просвет в охватившем его отчаянии.
Он не мог измерить мрачные часы, тянувшиеся с медлительностью илистой реки, в мертвой тишине текущей в подземное море. Лишь нескончаемый звон капель воды – возможно, от скрытых родников, питавших замок в былые времена, – нарушал безмолвие. Но и этот звук в своем унылом однообразии очень скоро стал казаться пребывавшему в полубреду пленнику безрадостным и неумолчным смехом незримых бесов. Наконец, до предела обессиленный, он впал в наполненное кошмарами забытье.
Проснувшись, он не смог определить, какое наверху время суток, ибо в его подземелье царила все та же вечная тьма, не нарушаемая ни единым лучом света, ни даже слабым отблеском. Дрожа, он ощутил дуновение сквозняка, струю сырого нездорового воздуха, которым повеяло на него, словно дыханием мрачных склепов, пробудившихся к тайной жизни, пока он спал. Прежде узник ничего подобного не замечал, и его оцепенелый разум воспрял во внезапной надежде, принесенной этим слабеньким ветерком. Очевидно, где-то была подземная щель или сточная канава, сквозь которую проходил воздух, и, возможно, через нее можно было каким-то образом выбраться из темницы.
Неуверенно поднявшись на ноги, Гаспар принялся на ощупь пробираться туда, откуда тянуло ветром. Что-то неожиданно хрустнуло и сломалось под его каблуками, он потерял равновесие и едва не упал лицом прямо в склизкую лужу с водяными змеями. Прежде чем он успел исследовать препятствие или возобновить свое продвижение, сверху послышался неприятный скрежет, и сквозь открывшуюся щелку в темницу проник луч дрожащего желтого света. Ослепленный, пленник поднял глаза и увидел футах в десяти или двенадцати над головой круглое отверстие, сквозь которое просунулась смуглая рука с горящим факелом. На веревке ему спустили маленькую корзинку, в которой оказались коврига хлеба и бутылка вина.
Гаспар забрал хлеб и вино, и корзинку подняли обратно. Прежде чем факел был убран, а каменная крышка водружена на свое место, он попытался быстро оглядеть свою темницу.
Камера, как он и предполагал, была приблизительно круглой, футов около пятнадцати в диаметре. Помеха, о которую он споткнулся, оказалась человеческим скелетом, наполовину сползшим с кучи камней в грязную воду. Скелет был коричневым и совершенно сгнил, а одежда на нем истлела и покрылась влажной плесенью.
Стену избороздили сочившиеся по ней на протяжении многих столетий ручейки воды, и самые камни, казалось, медленно гнили и разрушались. На противоположной стороне, в самом низу, Гаспар увидел брешь, которую ожидал увидеть: узкое отверстие немногим больше лисьей норы, куда медленно вытекала застоявшаяся вода. При виде этой картины сердце у него оборвалось, ибо, даже если вода была глубже, чем представлялось, дыра все равно выглядела слишком узкой для человеческого тела. Утратив надежду, он побрел назад на кучу камней, и тут подземелье вновь погрузилось во тьму.