— Это гюйсом? Не рано ли?
— Сработало же…
— Как бы не начал лениться потом.
— Может. Но ничего, побалует, и всё нормально будет. Стержень у него оплетён неплохо. Кто стержневал, Марк?
Кайлеан с Харлином, поглядывая на радужного, принялись увлечённо обсуждать некоего Марка, подающего большие надежды стержнёвщика, и ещё одно воспоминание возникло в моей памяти.
… Однажды, гуляя по вечернему Петербургу, мы с Женькой встретили её земляка, студента-программиста Митяя. Митяй шагал с ватагой однокурсников навстречу, они дружной гурьбой направлялись в пивную неподалёку (кажется, отмечали чей-то день рожденья) и увлекли нас за собой. В начале вечера все общались как нормальные люди, но постепенно беседа съехала в область программирования, вскоре я поняла, что безвозвратно потеряла нить разговора. Обсуждались такие вещи, в которых я совсем ничего не смыслила, не смотря на школьную твёрдую четвёрку по информатике. При этом, как ни странно, начинающие программеры искоса поглядывали на нас с Женькой, словно ожидая, что мы внесём лепту в общую беседу и выскажем оригинальную точку зрения на обсуждаемую проблему. Со скуки я пригубила пиво, которое окружающие бодро поглощали литрами, пиво оказалось невкусным, оно скверно попахивало спиртом. Я совсем увяла, через какое-то время выскользнула из-за стола якобы попудрить носик, позвонила Женьке с улицы и предложила удалиться по-тихому, иначе я зачахну во цвете лет, придавленная грузом собственного невежества. Женька вышла, выслушала мои стенания и хмыкнула: «Мальчишки решили впечатление произвести, умом, так сказать, блеснуть, а ты, простота оленегорская, не оценила…» «В нашей деревне в ухаживании больше ценится исполнение озорных частушек под гармошку», — поведала я ей, и мы всё-таки сбежали.
Я вздохнула, припомнив те беззаботные денёчки, но в который раз убедила себя мыслить позитивно — наверняка лекари-маги уже подняли Женьку на ноги и до встречи оставалось совсем немного. Что бы не твердили окружающие, я не верила, что Кайлеан станет удерживать меня насильно. Вернусь к родителям, успокою их и тут же помчусь на Урал. А история с программистами вспомнилась из-за схожести ситуаций — я не понимала и половины разговора, густо нашпигованного специфическими терминами… однако сейчас скучно не было. На Кайлеана, обсуждающего драконьи тонкости, я была готова смотреть сколько угодно, и делила внимание поровну между ним и прекрасным созданием в вышине. Последнее время Кайлеан выглядел напряжённым, каким-то замороченным, а тут оживился, его глаза заблестели, но не было того мрачного огня, с каким он обычно глядел на меня, и на лице не было печати властной надменности, напоминающей всем и каждому, что перед ними — будущий король. Харлин преспокойно разговаривал с высокородным собеседником на равных, и даже позволял себе ироническую интонацию, комментируя некоторые из его высказываний.
Когда Харлин вновь отошёл, Кайлеан нетерпеливо спросил:
— Ну, что?
— Что — «ну что»?
— Ты улыбалась всё время. Что смешного?
— Ничего. Мне просто нравится драконятник… и ты в нём. — Я подбирала слова, он ожидал. — Звучит парадоксально, но драконы тебя очеловечивают.
Он помолчал, потом усмехнулся, глядя в небо.
— Один раз… давно… они очеловечили меня до такой степени, что я набил себе татуировку. Надпись «драконы навсегда». Вечную, невыводимую. Не представляешь где.
— Представляю.
Образ Чудовища, бесхитростно спускающего штаны с поясницы, встал передо мной как живой. Тёмная вязь на гладкой коже… так вот что она означала…
— Да? — Он повернулся и снова усмехнулся. — Мне сказали, что это будет чертовски сексуально. И я купился.
Неожиданно для самой себя я ответила:
— Правильно сказали.
Он взглянул остро, и я подумала, что сейчас придётся задувать спичку, но, к счастью, Кайлеан тут же к чему-то прислушался и сказал:
— Харлин зовёт. Пойдём, близится вылупление. Радужный всё равно сейчас полёт закончит. Он молодой ещё, надолго его не хватает. По дороге расскажу тебе про драконов, чтоб ты была в курсе.
— Я уже кое-что понимаю. Они ведь не реальные, не динозавры с крылышками. Вы их создаёте. Это магия, да?
— Верно только отчасти, — сказал Кайлеан, увлекая меня в ту сторону, куда удалился Харлин. — Основа всё равно биологическая, самая что ни на есть реальная. Мой прадед, Кайлеан Второй, начал с того, что купил у одного моряка, прибывшего из Южной Америки, несколько окаменелых яиц птерозавра. Купил случайно, как диковинку. Но потом прадед обнаружил, что яйца удивительно хорошо сохранились и любопытства ради провёл ряд магических экспериментов. В итоге то, что затевалось в шутку, стало делом всей его жизни. Уже несколько столетий Эрмитания развивает и совершенствует благородное искусство драконотворчества. Позже и другие королевства начали нам подражать… кое-что им удалось, но… — Кайлеан небрежным жестом отодвинул это «кое-что» в сторону, — мы лидеры. Равных эрмитанским драконам нет.
Мне стало любопытно, имеет ли драконотворчество кроме благородного какой-либо практический смысл. На мой взгляд, ресурсов драконятник потреблял немерено, даже с учётом выгодного расположения в зоне магического Гольфстрима. Но Кайлеан был так явно вдохновлён своими драконами, что я не стала спрашивать и понадеялась, что тема целесообразности всплывёт сама собой.
Инкубаторы располагались на нижнем ярусе, но телепортация в драконятнике была под запретом, дабы возмущения магического фона не повредили молодняку. Кайлеан начал первым спускаться вниз, указывая путь в лабиринте узких лестниц и переходов, излагая попутно краткий курс сотворения дракона. Начиналось всё с того, что в специально оборудованной лаборатории специально обученный некромант извлекал ДНК динозавра из предоставленного материала.
— Шутишь? — фыркнула я ему в спину. — ДНК динозавра невозможно извлечь. Научный факт. Во всяком случае, в каком-то пригодном для клонирования виде. Слишком много времени прошло, всё разрушилось.
— Останки ДНК динозавра, — уточнил Кайлеан, полуобернувшись. — Некромант извлекает останки ДНК и поднимает их.
— А-а-э-э-э… — глубокомысленно прокомментировала я это высоконаучное сообщение.
— Нам сюда. — Мы свернули на узкую галерейку, ведущую к другой лестнице. — Далее в дело вступает стержнёвщик. Он укрепляет биологическую базу магической оплёткой. Так образуется стержень, аккумулятор драконьей энергии и сосредоточие драконьей сущности. У каждого стержнёвщика свой почерк, отчасти влияющий на наружность дракона. Если приглядеться, всегда можно определить чья работа. Я в радужном фишки Марка сразу углядел — крыло в развороте на прямую линию выходит, маховые перья поверх перепонок добавлены… украшательство, конечно. Так вот, оплетённый стержень помещается в особую магическую сферу, в яйцо…
— Что-то мне это напоминает. А яйцо не в утку, случайно?
— Яйцо помещают в гнездо, которое сооружают в пещере-инкубаторе. Яйцо, конечно, не совсем яйцо, и гнездо не гнездо… просто опытным путём определено, что даже косвенное подражание природным формам создаёт более гармоничную среду. Пока яйцо созревает, с ним работает куратор — маг, ответственный за развитие зародыша. Процесс созревания длительный, может пройти от года до десяти лет, прежде чем драконёнок появится на свет. Сейчас мы идём наблюдать за вылуплением зелёного дракона, чей стержень был заложен пять лет назад. Кстати, хочу тебя предупредить, не кидайся прижимать к груди новорожденного зелёного. Зелёные выводятся для лесной стражи, у них бойцовое направление, этого в лесу уже заждались. Силёнок у только что вылупившегося дракончика немного, но если ему что-то не понравится, может в знак протеста цапнуть. А зубки у него уже сейчас о-го-го…
— Ну вот… и никаких «ми-ми-ми»?
— Вообще-то дракощейки тебя сразу признали… редкий случай… — в его голосе вновь прозвучала задумчивость, он даже замедлил шаги. — Насчёт «ми-ми-ми» поглядим.
Похоже, лучше будет, если дракончик меня цапнет, подумалось мне, и я оживлённо спросила: