Я только хлопала ресницами, слушая этот диалог, но Кайлеан с металлическим холодком в голосе произнёс:
— Пари?
— Я пыталась их отговорить, — поспешно заговорила Мелисса и поставила бокал на стол. — Но они упёрлись лбами, как мальчишки.
— В чём суть? — таким же металлическим голосом спросил Кайлеан. Он смотрел только на Мелиссу.
Та вздохнула:
— В ту ночь, ночь, когда Данимира оказалась на мосту, мы были вместе — я, Мерлин и… — она посмотрела на сидящего в кресле хозяина корабля, — и Монти… Монте-Кристо…
— Монте-Кристо?! — вырвалось у меня.
Хозяин корабля пробасил:
— Всё равно никто из обитателей вашего мира не способен произнести ни единого подлинного звука моего мира. Так пусть же будет Монте-Кристо. Я принял сие символическое прозвище, ибо за столетия праздного безделья ознакомился не только с реальной историей… довольно примитивной, надо сказать, — желчно ввернул он, — но и с множеством вымышленных историй, оказавшихся не в пример занимательней. Судьба человеческого существа, вырвавшегося на свободу и отомстившего своим врагам, тронула меня более других. Ибо всё так и будет — моим тюремщикам воздастся. Сладка и страшна будет моя месть.
Судя по всему, второй том запаздывает, промелькнуло у меня в голове, а Кайлеан перевёл холодный взгляд на хозяина:
— Насколько понимаю, кому-то из нашего мира всё же удалось произнести ваше имя?
Раздалось шипение, свечи затрещали, их огоньки затрепетали, рискуя погаснуть. Вместо фигуры хозяина возникло образование, напоминавшее клубящееся фантастическое облако; в нём вспыхивали некие протуберанцы и извивались какие-то чёрные щупальца.
— Вызов демона, ха! Глупцы, дилетанты!.. — донеслись из облака яростные восклицания. Облако сгинуло и Монте-Кристо, вернувшись в прежний облик, заговорил уже более сдержанно: — Обладая лишь крохами знаний, они вознамерились подчинить себе мощь мира, рождённого под другой звездой; мощь, природу которой постичь так и не смогли, но всё же раскинули свои сети… и пали жертвой собственной самонадеянности. Моё положение не есть результат их искусства, лишь плод отвратительного, глупейшего — хотя от этого не менее трагического — стечения обстоятельств…
Он вновь заклубился и на мгновение покрылся щупальцами.
— Я всего лишь пролетал мимо паршивой планетки! — рявкнул хозяин корабля. Потом опять стабилизировался и уже спокойно продолжил: — Опуская все перипетии, я, вместе со своим кораблём, оказался заперт здесь, а виновные скрылись… в недосягаемой для меня области.
Кайлеан долго разглядывал Монте-Кристо, будто что-то в словах хозяина навело его на размышления… и мне вдруг показалось, что боевая готовность, ощутимо исходившая от него с самого утра, несколько утратила свою остроту… Кайлеан уселся в свободное кресло и повернулся к Мелиссе:
— Итак, вернёмся к пари?
— В ту ночь мы навестили старого знакомца, чтобы общением развеять чёрную меланхолию, с особой силой завладевшую им в ту пору. По счастью, в некоторых пределах Монти может покидать корабль, хотя сойти с моста ему не дано. Невидимые для вечерних гуляк, мы устроились на перилах Тучкова моста, пили вино, разговаривали о вещах важных и не очень, любовались лунными бликами на воде… — («Пикник на перилах», — подумала я, вообразив эту картину.) — Монти первым почувствовал, что в окрестностях Тучкова происходит нечто странное. Как сейчас помню, несколько раз он замолкал, будто к чему-то прислушиваясь. Наконец, пустив в ход магическое зрение, он обнаружил, что поблизости производится обряд жертвоприношения. Тут, признаться, у нас вышел спор касаемо вмешательства в неизвестную коллизию… — лицо Мелиссы исказила виноватая гримасска.
— Я даже не спрашиваю, кто был против вмешательства, — сказал Кайлеан в сторону, но Монте-Кристо услышал.
— Да, это был я. И что? Тот любопытный индивидуум, в чью пользу проводился ритуал, был на грани… он просто-напросто пытался выжить… Почему я должен препятствовать кому бы то ни было поправлять здоровье?
— Поправлять здоровье?! — задохнулась я, но Кайлеан быстро поймал мою руку и многозначительно сжал её. Я осеклась на полуслове, заставив себя вспомнить, что нахожусь в зависимости от странного узника нашего мира.
Мелисса заговорила:
— Так или иначе, не успели мы прийти к единому мнению, как Монти сообщил, что жертва ускользнула, причём довольно оригинальным способом, и сейчас движется в нашем направлении. С нетерпением ожидали мы появления беглеца…
— Особенно я. Охота — это всегда забавно. Моя меланхолия улетучивалась на глазах, — сообщил Монте-Кристо.
Кайлеан опять сжал мою руку, Мелисса нервно отпила из бокала, продолжив:
— В теле тощей чёрной кошки обнаружилась юная девушка, а преследователь вышел на охоту за ней. Ситуация оказалась ещё более волнительной. Могу сразу сказать, я немедленно предложила помочь. В конце концов, жертва была почти ребёнком, ещё не успевшим ни пожить, ни нагрешить. Никто в таком возрасте не заслуживает такого конца.
— А я выступал за то, чтобы скормить кролика удаву. — Пламя в камине с треском взметнулось выше, и теперь я сжала руку Кайлеана. Чёрные глаза Монте-Кристо вперились в нас, и он пророкотал: — Не надо, не надо на меня так смотреть — в четыре глаза! Ничего личного. Просто на тот момент охотник вызывал у меня больший интерес. Великолепное, поразительное создание из крови и магии!.. Впрочем, когда я прислушался к бессвязным причитаниям жертвы, то с удивлением обнаружил, что каким-то образом моё присутствие ощущается… тоже большая редкость в этом мире.
— Вы услышали мою просьбу… и мою клятву… — проговорила я медленно, хотя сердце заколотилось быстрей: мы приближались к опасному предмету.
— Клятва была смехотворна, — фыркнул Монте-Кристо. — Само собой, поиграв в любовь с таким исходом, любой оставит даже мысль о повторном опыте… как мне казалось раньше, — произнёс он брюзгливо, и я вспомнила презрительный птичий голосок: «Любо-о-овь… сантиме-е-енты…» — Я даже удивился, что за свою жизнь мне предлагают такую малость.
— В нашем мире это не малость.
— Очевидно, у нас разные ценности.
— Очевидно, — вежливо согласилась я. — Что же заставило вас изменить позицию? Вы всё же помогли мне.
— Мерль вдруг ввернул про своего расчудесного и расталантливого ученика-некроманта, оказавшегося в безвыходном положении из-за череды давних проклятий и чужого колдовства. Парень потерял разум и влачил жалкое существование в какой-то магической дыре, куда не было хода никому. Любой, кто попробовал бы туда проникнуть, оказался бы размолотым в фарш — и физически, и морально. Однако можно было попытаться закинуть туда существо, уже расщеплённое на части — тело без души, душа без тела… могло сработать, при условии объединения наших усилий. Честно говоря, преследователь по-прежнему интересовал меня больше жертвы, но Мерль утверждал, что трясущийся комок меха, ползущий на брюхе по асфальту, может послужить катализатором и вытащить его ученика из той ямы. Я сказал: «Да неужели?» Мерль сказал, что чувствует в тощей девчонке большой потенциал. По его мнению, она могла растормошить угасающее сознание некроманта. Я сказал: «Ха!» А Мерль сказал…
— А я сказал «Вот и не «ха!»
— А я сказал «Она только что поклялась оставить сантименты в прошлом. К тому же в их нынешнем состоянии они явно не найдут общего языка. Трижды «ха!».
— А я сказал: «Может, просто слабо?»
— А я сказал: «Кому это слабо?»
Мелисса с трагическим видом потёрла виски, потом сказала мне и Кайлеану:
— Теперь понимаете? Они «хакали» и выясняли, кому слабо, кому не слабо, и остановить их было невозможно. Вот так и было заключено пари. Мерлин был уверен в твоей силе, Данимира, и надеялся на нечто большее. Монти же считал, что ты сдержишь клятву, потому никакого чудесного спасения не произойдёт.
Монте-Кристо поглядел грозно и басом сказал:
— Ну что, клятвопреступница, из-за тебя я проспорил. А спорили мы, чтоб ты знала, на три щелбана, чрезвычайно унизительных для волшебника моего уровня. Поэтому чего тянуть кота за хвост, нет тебе от меня прощения, готовься к смерти прямо сейчас.