Мне сразу стало не смешно.
— Не нужна мне никакая прислуга. Я вполне дееспособна, и всё могу делать сама. Просто не надо подсовывать мне ваши местные штучки. Не надо мне больше летающих платьев, самоснимающихся лифчиков и прочего. И компаньонку тоже не надо. Я здесь никого не знаю и не хочу, чтобы рядом со мной был кто-то чужой.
— Сам не хочу, — так же задумчиво отвечал Кайлеан. — Поэтому сейчас мы завтракаем, вы мне рассказываете, что тут было вчера, а потом спускаемся в подвал.
— … Посмотреть на котят? — предположила я после паузы.
3
Начало завтрака проходило в молчании. Кайлеан Георгиевич всё время отводил взгляд, словно опасался смотреть в мою сторону, и даже как будто потерял вкус к еде. Можно было подумать, что происшествие с платьем потрясло его в большей степени, чем меня. Однако поджаренная ветчина и бутерброды быстро вернули Их Высочеству как аппетит, так и душевное равновесие.
— Рассказывайте, — велел Кайлеан, едва лишь слегка насытился.
Степень его нетерпения показывало то, что он не дождался окончания завтрака, хотя обычно был более вежлив и приступал к обсуждению дел, когда мы переходили к заключительной чашке кофе.
Я ухватила за черешок лист какой-то эрмитанской салатной травы, украшавшей мою тарелку, и принялась его грызть. Вкус был кисленький — как ревень, но более нежный и с огуречным оттенком. Мне понравилось.
— Ну что… вышла я из ванной… напевшаяся, в послеванном таком виде… — Кайлеан Георгиевич приподнял бровь, и я подчеркнула: — Вы сами сказали, что никого не будет.
Кайлеан досадливо пробормотал:
— Никогда не закрывал вход для родителей. Но я никак не мог предположить…
Он замолчал.
Я хрумкала листиком.
— А что, собственно, вы про меня рассказали? А то всё было немного странно.
Досада не покидала лицо Кайлеана.
— Почти ничего. Свёл информацию к минимуму. Просто упомянул мимоходом, что привёл с собой одного человека… Хотел, чтобы вы вначале немного пришли в себя, освоились… и так далее.
Понятно. Их Высочество желали, чтоб провинциалка малость пообтесалась, прежде чем предстанет пред царственные очи.
— Судя по всему, «мимоход» вам не очень удался, — заметила я.
Кайлеан склонил голову.
— Должен принести извинения, Данимира Андреевна. Что бы ни произошло вчера, считайте это недоразумением. Мои родители пока не знают, какую роль вы сыграли в моём освобождении.
Некий звоночек тренькнул в мозгу.
— Да какая там роль… Мне бы не хотелось, чтобы вы акцентировали внимание Их Величеств на моём скромном участии.
Я справедливо опасалась, что отец и мать Кайлеана могут и не скушать сказочку, в которую, похоже, свято верил их младший сын, — про спасительную любовь красавицы к чудовищу. Красной нити на моём запястье по-прежнему никто не замечал, но расслабляться не стоило. Вполне возможно, если станет ясно, что я имею власть над кайлеановскими пентаграммами, мне вообще не удастся покинуть Эрмитанию.
— Предоставьте мне решать, на что следует акцентировать внимание. — Кайлеан Георгиевич был в своём репертуаре. — Продолжайте. Что было дальше?
Я вздохнула, вытянула из-под другого бутерброда ещё один листик и снова захрустела.
— Ну вот… Вышла я из ванной… а Её Величество… со товарищи… уже изволили прибыть. Ваша матушка изучила мою внешность и сказала, что ей всё равно ничего непонятно, хотя кое-что прояснилось… Затем она охарактеризовала вас, как индивидуума, не склонного к авантюрам, но пользующегося большим успехом у прекрасных дам, в связи с чем вновь выразила недоумение по случаю моего присутствия в вашем жилище… Потом она скомандовала этой жуткой Луссии «фас», и тут Луссия сказала, что я возлежала, а я сказала, что не возлежала, а Луссия сказала, что всё равно возлежала, и тут я вспомнила и сказала, что да, возлежала, но совсем не так, а она сказала…
— «Со товарищи»? — оборвал меня Кайлеан с таким видом, будто у него внезапно разыгралась мигрень. — Кто ещё был?
— Ну и пожалуйста, — надулась я. — Не хотите знать подробности — не надо. Ну, был ещё один ваш родственник… по-моему. Что-то общее, — я покрутила обгрызенным черешком вокруг лица, — хотя он другой совсем. Примерно ваш ровесник… но такой, как из японского мультфильма, в смысле, как нарисованный. Глаза чёрные, и волосы чёрные, длинные, в хвост забранные… — Помедлив, я добавила смущённо: — И такой… красавчик, в общем…
Кайлеан как-то криво усмехнулся.
— Если речь идёт о красавчике, то это точно братец Хим.
— Надеюсь, он не наследник.
— Нет, не наследник. Он не намного старше меня. Значит, Химериан присутствовал, когда Лусс вещала…
— Да. Но именно что — присутствовал. Стоял за спиной королевы и помалкивал себе.
— А после слов Лусс?
— Всё равно стоял и помалкивал. Но как-то заинтересовался, что ли… и полез в мою голову — под самый конец, когда Их Величество с этой Луссией уже ушли. Тогда я стала строить стену — как вы учили, а он всё равно лез…
Надо было признаваться. Я нервно стянула салатный лист с тарелки Их Высочества — давно его заприметила, он был толще и красивее листьев на моей тарелке. Кайлеан Георгиевич проследил взглядом за моей рукой, взял свою тарелку и молча передвинул ближе ко мне. Я отодвинула её обратно, пояснив:
— Я только один листочек. И тогда я стукнула его немножко вашим заклинанием. Или множко — не могу точно сказать, но Их Высочеству не понравилось. В общем, он начал ругаться. Ну, тогда и я тоже сказала ему в ответ… Но вам же неинтересно, кто кому чего сказал. И он ушёл. Злой немножко. Или множко.
— Что вы ему сказали?
— То слово на «хэ», которое вы говорите, когда злитесь, — повинилась я. — На «тэ» кончается. Оно само выучилось.
Кайлеан поморщился.
— Хим злопамятный. Надеюсь, некоторые соображения сдержат его стремление доказать вам, что слово на «хэ» не имеет к нему никакого отношения.
Выяснять точное значение мне не захотелось, но про себя я зареклась впредь произносить что-либо древнеегипетское.
— Вы почему-то не спросили, что он мне сказал. А он, между прочим, первый начал!
— Я поговорю с ним… для начала… Но на будущее имейте в виду: оправдание «он первый начал» не слишком высоко ценится в нашем мире. Чаще всего, оно не берётся в расчёт, особенно если дело касается принца крови. Вы очень многого не знаете о здешней обстановке, и это одна из причин, по которым я хотел на первое время оградить вас от контактов. Но всё изначально пошло наперекосяк. Теперь держитесь от Хима подальше. Не вступайте с ним ни в какие разговоры. Можете ссылаться на мой запрет. — Кайлеан помолчал и вдруг рявкнул раздражённо: — А будет снова приставать, скажите, чтоб отвалил, иначе я ему морду набью!
Сама идея мне понравилась.
— Не отказалась бы взглянуть на фонарь под глазом Хима Георгиевича.
— Данимира Андреевна… Химериан — не последний маг в Эрмитании. Когда высшие маги бьют друг другу морды, то остальное население в радиусе пяти миль спешно эвакуируется в более отдалённые районы… Мы ведь это делаем по-своему. Надо будет свозить вас на Плато Оглашения Завещания или на Мыс Удачной Свадьбы. Средь тамошних развалин трава до сих пор не растёт.
Я поняла, что если не желаю возникновения в королевстве новой достопримечательности под названием Пустошь Братской Любви, мне следует быть очень осмотрительной, и поспешила заверить:
— Если честно, вообще не планирую общаться с вашим братом. Моя персона ему сразу не глянулась — понятия не имею почему, а после попытки залезть мне в голову и я от него не в восторге. Но если он вот так запросто заходит к вам в дом, то что мне делать, если он снова заявится? Принц Химериан не произвёл на меня впечатления человека, который отвалит, если ему скажут «отвали».
— Он не сам прошёл. Моя лояльность на Хима не распространяется. Его мама провела, как и Лусс. Она знает, что у нас сложные отношения, но иногда не может ему отказать.