— Ну и пусть, — сказала я. — Мне тут ещё три месяца сидеть. Днём больше, днём меньше, всё равно разберём когда-нибудь. Просто я никогда не видела ничего подобного… надо мерить!
— Тогда подождите, тут ещё и шляпа к нему имеется.
… Я поглядывала в зеркало слегка смущённо. Такие широкие поля у шляпы я видела только на картинках — сзади они почти ложились на лопатки. Но смущало не это. Дымчато-серые складки держались на плечах просто чудом, а декольте было — ну просто на грани. Равно как и вырез на спине. Вообще, всё выглядело так, будто на меня просто накинули отрез ткани, небрежно задрапировали, кое-где так же небрежно скололи невидимыми булавками и — совершенно ненароком, практически волею случая — получился идеальный наряд. Но стоит только шевельнуться — волшебство исчезнет, ткань соскользнёт вниз, и я останусь в одной шляпе… учитывая ранние казусы, я была уверена, что именно так и произойдёт.
— К глазам очень хорошо, — одобрила Дрю. — Хотя кто при таком фасоне на ваши глаза будет смотреть — не знаю…
— А оно не упадёт?
— Вы походите, — посоветовала Дрю, — можете даже попрыгать. Всё будет держаться, вот увидите.
Прыгать я не стала, но, пройдясь вдоль зеркал осмелела настолько, что даже покружилась. Драпировка колыхалась, но её положение оставалось неизменным — ничего никуда не спадало, в стороны не съезжало, нараспашку не распахивалось.
— Действительно, вроде всё должно развалиться, а держится, — сказала я. — Потрясающе. Поэзия, а не платье. Просто навевает… — я прочла: — Серые глаза — рассвет, пароходная сирена, дождь, разлука, серый след за винтом бегущей пены… Но ты это платье повесь в тот, правый шкаф. Я носить его не буду. Слишком… — я поискала слова, — провоцирующее. Цвет такой сдержанный, целомудренный, а покрой — наоборот… Опасное сочетание.
— Это же то, что вам нужно, — убеждённо сказала Дрю. — У вас через три месяца договор заканчивается? Так вы эту опасную поэзию вечерком оденьте — без шляпы, конечно, и перед принцем туда-сюда пройдитесь, он точно договор продлит. Хотя… — она задумалась, — понятно, что и так продлит. Какие три месяца… Он на вас так смотрит, когда вы не видите…
Я постояла, подумала.
— Может, давай на «ты»?
В зеркале отразилось, как Дрю вздрогнула.
— Нет уж. Его Высочество особо подчеркнул — к вам надо обращаться уважительно — «леди Данимира» и на «вы».
Как Кайлеан Георгиевич умеет «особо подчёркивать» — это я хорошо представляла.
— Но в отсутствии Его Высочества мы можем нормально общаться.
— Нетушки. А вдруг я забуду и при нём «ты» скажу? Это с вами он носится. А мне мало не покажется.
На это мне нечего было возразить. Я сама была такая. Непременно оговорилась бы.
— А что за договор? — спросила я после паузы, как бы между прочим.
— Обычный, кровью подписанный. Насчёт того, чтобы забыть всё потом.
— Так. Дрю, бросай всё, иди сюда. — Я прошла и села в кресло у окна. Когда Дрю подлетела, я указала ей на кресло напротив. — Садись.
— Мне-то зачем?
— Садись.
Дрю закатила глаза, но мягкую посадку в кресло изобразила.
— Вот с этого места поподробнее. Что за договор?
— А вы разве не подписывали?
— Ничего я не подписывала. И понятия не имею, о чём речь. Я иностранка. И просто гостья Его Высочества.
Дрю нахмурилась:
— Может, мне не стоит тогда говорить об этом? Принц Кайлеан велел попусту язык не распускать.
— Это не попусту. Он же говорил, что мне нужно освоиться?
— Говорил. Но про договор — это неофициально. Просто все знают.
— Когда все знают — это, считай, народная традиция. А ты должна мне помочь освоиться с вашими обычаями. Так что все знают?
Дрю, видимо, и самой не терпелось поделиться сведениями, потому что ломаться она не стала, а сразу же заговорила:
— Девушки Карагиллейнов — которые не невесты-принцессы, а так… просто девушки… — договор специальный подписывают, в котором соглашаются на тайные встречи, и на то, что по окончании отношений всё забудут. Не всё, конечно, забудут, а только про роман с кем-то из королевской семьи. На них заклинание специальное накладывается. Надоело Карагиллейну, он щёлкает пальцами… и всё — всем спасибо, все свободны. Ни страданий, ни скандалов.
Некоторое время я сидела с задранными вверх бровями и осмысливала информацию.
— Девушки Карагиллейнов… — пробормотала я наконец. — Это же девушки Джеймса Бонда какие-то… В каждой новой серии — новая девушка. Куда предыдущая делась — бог весть. Но тогда откуда это известно, если встречи тайные, и всё позабыто?
— Народ просто так говорить не будет.
— Железный аргумент. Погоди… а если дети… вдруг? «Ой, откуда здесь взялся этот прелестный кудрявый мальчик? Наверное, в магазине подбросили…» Так, что ли?
— Да нет, они же высшие маги. У них дети просто так не появляются. Вон, Его Величество Георгиан Второй один раз промахнулся — и ничего хорошего из этого не вышло.
— А что плохого вышло?
— Как что — принц Химериан. Вы и этого не знали?
— Ты хочешь сказать, что принц Химериан…
— Ну да, бастард. Он хоть и воспитывался как королевский сын, но принц-то он не настоящий, ритуал брака с его матерью проведён не был. Вот он и завидует вашему… как у принца Кайлеана что-то появится, так принцу Химериану того же надобно…
— А-а-а… тогда, наверное, я кое-что начинаю понимать…
И я рассказала Дрю о визите королевы в Башню — усечённую версию, разумеется.
— Он, Химериан, стоял ведь как каменный истукан, а как эта противная Луссия начала верещать про то, как я «на груди сына кесарева возлежала», так сразу встрепенулся, интерес проявил. Но дело было совсем в другом. Я тогда кошкой была (потом тебе расскажу), вот и возлежала.
Дрю посмотрела на меня, как на неразумное дитя, лепечущее глупости, и запальчиво произнесла:
— И ничего-то вы не знаете! Лусс вовсе не противная! Она не злая, да и не маг почти. Только и есть магии, что эти припадки. Мы, слуги, её очень даже жалели. Ей замуж хочется, семью, а на неё иногда как накатит прямо при народе… вид страшный, кто с такой связываться будет? А годы идут! И про то, как вы были кошкой, мне очень хочется послушать, только это здесь совсем не при чём. Лусс прошлого не видит, она предсказывает будущее. Просто говорит в прошедшем времени, потому что в момент пророчества видит будущее как уже произошедшее.
— А-а-а-а… — протянула я, вспоминая мечтательную улыбку Кайлеана. — Теперь понятно…
Дрю истолковала мои слова по-своему.
— Ну да. Химериан ведь тоже сын кесарев. У него тоже шансы есть.
— Нет у него никаких шансов! — По-моему, я даже зубами лязгнула.
— Я-то понимаю… Вы ведь тоже на принца Кайлеана смотрите да облизываетесь. Но его брата это может, наоборот, раззадорить.
Что там может раззадорить братца Хима меня не волновало совершенно. Я упавшим голосом спросила:
— Что, так заметно?..
— Заметно.
Я понурилась. Плохо дело. Как говорил Чудовище, «плохо-плохо-плохо»… Видно, правду говорят, что сердцу не прикажешь.
— Напрасно вы так расстраиваетесь, — Дрю снова истолковала по-своему мою печаль. — Принц Кайлеан тоже крепко на вас запал. Он подпишет договор, не сомневайтесь. И не на три месяца. Намилуетесь вволю, а потом и страдать не будете.
Я вскочила, чуть не опрокинув стол, и выпрямилась, будто проглотила шест.
Испуганная Дрю взмыла вверх и распласталась по потолку.
— Принц Кайлеан никогда не предложит мне этого паршивого договора! — Я не узнавала собственный голос от звеневшего в нём льда. — Мне плевать, заключал он с кем-нибудь такие договора на самом деле или это эрмитанские народные фантазии, но мне он об этом даже не заикнётся!
Внезапно усилившийся запах роз отрезвил меня. Я глубоко вдохнула и выдохнула несколько раз.
— Ого, — сказала Дрю с потолка, — ничего себе!.. А с виду невинная овечка. Ну у вас и амбиции… Я чего-то не поняла… вы что ж, мечтаете, чтоб Кайлеан Карагиллейн Третий вас замуж позвал?!