Кайлеан ответил мягко, тщательно подбирая слова.
— Видите ли, Данимира Андреевна… Вам этого не понять, потому что… э-э-э… в некоторой области… э-э-э… вы совершенно неискушенны.
Намёк был более чем прозрачен.
— Конечно, — согласилась я, чувствуя, как кровь приливает к щекам, и от смущения бормоча какие-то глупости: — Это потому что в то время, как все нормальные люди во всю искушались, я точила когти и кричала «мяу», выпрашивая как милостыню какого-то паршивого омара…
Он ответил ещё мягче:
— Ничего, думаю, вы быстро наверстаете. — Даже не видя лица, по голосу я поняла, что он улыбается. — Всё будет хорошо, Данимира Андреевна.
Пока в моём мозгу крутились варианты достойного ответа, я вдруг заметила на втором фантоме странное украшение, которого изначально не было, и поспешно сказала:
— Кайлеан Георгиевич, пусть второй фантом повернётся. Что это за обруч с зубчиками возник у него на голове? Похоже на какую-то корону.
— Это и есть корона, — глухо сказал Кайлеан, и чувствовалось, что улыбаться ему расхотелось. — Ну, мастер Лиланд, начинайте свою историю.
Мастер Лиланд поднялся с колен, тряхнул бетховеновской шевелюрой и понёс, на мой взгляд, форменную ахинею.
— Это не моя история, — заявил он, — это история императора Мортена Великого. Грядущего повелителя, который огнём и кровью спаяет эту жалкую лоскутную Конфедерацию в единую Империю, во главе которой будет стоять истинный гений, и тогда мы вернём то, что принадлежит нам по праву, то, что когда-то было отнято у магического сообщества в трижды позорном Сноудоне!
Подчиняясь фантазии мастера Лиланда, фантом Мортена вдруг оказался на коне, вставшем на дыбы. Всадник простёр указующую длань куда-то в туман… кровавый плащ, подбитый горностаем, ниспадал с плеч, полностью скрывая конский круп… корона трансформировалась в сверкающий лавровый венец…
В указующую длань очень хотелось вложить топор, потому что Мортен явно собирался прорубить куда-то окно.
«Пам-бам-паба-ам…» — всплыло в моей голове начало знаменитой Пятой симфонии.
Кайлеан — скучным голосом, но слегка подавшись вперёд, — спросил:
— Что же принадлежит вам по праву?
— Наша прародина! Изначальное измерение, поруганное, отданное на откуп примитивным бездарным существам!
— О как… — сказал Кайлеан, вновь откинувшись назад. — Далеко нацелились…
Я нахмурилась.
— Прародина… Это он, случайно, не нашу Тихую Империю имеет в виду?
— Случайно вашу, — подтвердил Кайлеан, — но не волнуйтесь, нашей Конфедерации, если что, тоже мало не покажется.
Мастер Лиланд горделиво раздувал ноздри и вид, признаться, имел несколько безумный. Он периодически запускал руки в шевелюру, непонятно зачем её теребя, и беспрестанно бормотал что-то канцелярско-пламенное, обращаясь то к конному призраку Мортена, то к условным небесам.
У меня поневоле возник вопрос:
— А мастер Лиланд вообще как, в себе?
— Нет, конечно. Он под заклятием «лупа Луны». В характере человека находится нужная чёрточка, с помощью заклинания чёрточку увеличивают до гипертрофированных размеров. Видимо, кое-какие реваншистские настроения присутствовали в сознании мастера и раньше. Магическая лупа просто вытянула их на поверхность и превратила в манию.
— Как же этого до сих пор никто не замечал?
— Похоже, стоял блок. Нет Мортена — нет грандиозных планов. А сейчас внешний вид призрака вновь запустил процесс.
— В таком случае насколько реально то, о чём он говорит? Может, Мортен хочет создать армию из привидений?
Кайлеан потёр лоб.
— Теоретически, во Вселенной реально всё. Но практически… армия призраков… Для решения локальной задачи — да, возможно. Я сам могу поднять такую армию в пределах, скажем, миль десяти. И смогу ею управлять полчаса, максимум час… но потом свалюсь замертво от энергетического истощения. Если это будет армия зомби, то есть существ, обладающих какой-никакой плотью, то диаметр действия будет ещё меньше, и всё закончится всё ещё быстрее. Эдак можно полностью выжечь весь магический ресурс. Тут уже будет не до мирового господства. Нерентабельный план. Думаю, тут что-то другое, хотя и эту версию необходимо проверить.
— А если он хочет поднять не армию? Может, кого-то одного, но супермогучего?
— Кого бы?
— Я не знаю, вам виднее.
— Мне не виднее, — сухо сказал Кайлеан. — Не исключено, что идея с возвращением прародины — мираж, дымовая завеса, и появилась лишь в качестве инструмента влияния на нужного человека. Ничего, надеюсь, из них, — он кивнул на леди Мибл и мастера Лиланда, — ещё кое-что удастся вытянуть… Пора возвращаться и запускать дракощеек… разве что напоследок… испытаем удачу? Мастер Лиланд! — обратился он к библиотекарю. — Что искал Мортен в вашем отделе?
Мастер Лиланд вновь опустился на одно колено.
— Прощайте, император, — сказал он, склонив взлохмаченную голову, — я не предам вас.
Удача нам изменила — они прыгнули оба, но Кайлеан из двоих выбрал леди Мибл и успел остановить лишь её. Она упала на каменистую поверхность и осталась неподвижна, крик мастера Лиланда поглотила бездна. Их фантомы развеялись.
— А-а-ахх, чёрт побери проклятые инстинкты! — выругался Кайлеан с чувством, когда вопль падающего сошёл на нет. — Спас женщину! Но мужчина был важнее!
Я молчала, закусив костяшки пальцев, затем тихо произнесла:
— Как бы то ни было, ваши инстинкты делают вам честь, Кайлеан Георгиевич.
Но он был раздосадован.
— Я должен был догадаться. Возвращаемся. — И начал читать заклинание.
Наверное, таков был специфический эффект «абиссума»: я вновь потерялась в его ритмических волнах, а когда очнулась, увидела, что Кайлеан приобрёл прежний облик, и мы опять находимся в помещении архива. Я бы вздохнула с облегчением, но дикие крики ввинчивались в мозг раскалёнными шурупами.
Леди Мибл сидела на полу с потерянным видом и раскачивалась вперёд-назад, а рядом катался по полу и корчился в муках сожалений мастер Лиланд. Он выл как раненый зверь — я улавливала только отчаянное «зачем, зачем» — и рвал на себе волосы и одежду.
Это было невыносимо, я схватила Кайлеана за рукав.
— Сделайте что-нибудь, умоляю, прекратите его мучения!
Сумрачный Кайлеан обвёл вокруг нас круг, отсекающий звуки, иначе пришлось бы кричать, чтобы услышать друг друга.
— «Абиссум» не имеет обратной силы. Ничего сделать невозможно. Рассудок мастера Лиланда сейчас пожирает сам себя.
— А можно как-то отключить его сознание? Может, применить медикаментозный наркоз? Морфий, закись азота, что там ещё бывает? А, Кайлеан Георгиевич?
— Не поможет. Нам станет легче — он замолчит, но внутри его души всё останется по-прежнему. — Он помедлил, потом сообщил: — Но более трёх суток это не продлится.
— А потом?.. — спросила я дрогнувшим голосом.
— А потом он успокоится навсегда, — жёстко сказал Кайлеан. — Прежде чем вы начнёте переживать по этому поводу, напомню, что на сомнительный путь мастер Лиланд ступил самостоятельно, и вероятные жертвы его отнюдь не смущали. Поэтому я ничего не стал бы менять… ну, разве что для получения нужных сведений. — Далее в его голосе прорезались хорошо знакомые менторские интонации: — Данимира Андреевна, гипертрофированная жалость — не лучшая черта характера. Учитесь властвовать собой.
Тоже мне, Евгений Онегин, в раздражении подумала я. Невольная цитата задела за живое, тем более что в ней содержалась изрядная доля здравого смысла. Наверное, он как всегда был прав. Но нервы мои были взвинчены, и я возразила:
— Учитесь, учитесь… Вы будто готовите меня в большие государственные деятели. Это вам нужно быть таким… таким хладнокровным. А я — обычный человек. Да, понимаю, мастер Лиланд сам виноват, но ведь его нынешние мучения бессмысленны.
Кайлеан посмотрел на меня долгим взглядом будто с языка у него рвались какие-то слова, но ничего не сказал и взмахом руки разрушил защитный круг, ясно обозначив, что не желает продолжать разговор.