- Да, Дориан. Сусанин и Ригведас - биологи, с космической практикой. Помогут. Но подъем на левитре бесшумен, и они не узнают о нашем взлете. Могут проплутать в лабиринтах до второго пришествия. А потом пока вернутся, пока погрузятся на второй корабль, поднимутся и состыкуются с нашим... Целая вечность.
- Может, сверху связь установить легче? - предположил Вуковуд без особого энтузиазма.
- Не гарантировано. Автоматика нас обратно не посадит, мы окажемся наверху, запертые с умирающим человеком... А кто из ваших - врач?
- Монк.
- Проклятье... Сколько еще проспят ваш командир и этот... второй? Вуковуд набрал запрос на панельке Гиппократова пульта, вспыхнул экранчик: "Раньше шестнадцати часов пробуждение противопоказано". Варвара покачала головой - она представляла себе, насколько плохо соображает человек, насильственно вызванный из царства искусственного лечебного сна. Отпадает.
- Второй автоматический вариант - доставка на ближайший буй, продолжал Вуковуд. - Кстати, там госпитальный комплекс не чета нашему... Расположимся и будем ждать всех - и вашу группу, и спасательный корабль с Большой Земли. Он уже мчится сюда...
- И будет дней через десять, - закончила Варвара. - Если учесть, что мы пойдем ему навстречу, - через семь.
- Да, но выхода-то нет.
- Выход - сейчас же, немедленно связаться с Сусаниным. Вуковуд первый опустил глаза. Что ответишь? Он так и стоял, тяжело опираясь на панель управления Гиппократа, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Пусть что-нибудь сделает, выплеснется, разрядится - полегчает. Потому что выхода действительно нет, если не случится чуда и сусанинцы не вернутся в течение часа сами собой. Щелкнул разряд ракетницы, еще и еще... Пусть. Мизерный шанс. Четырнадцать... Пятнадцать... Шестнадцать. Обойма. Он сделал над собой усилие и, придерживаясь за стенку, пошел на выстрелы. Сбросить бы лет десять, ему бы и вся эта эпопея с лабиринтом нипочем...
Варвара вышвыривала на пол содержимое арсенального сейфа, который по всем-то правилам должен был находиться под печатью. Но в полетах к оружию не испытывали большеземельного трепета - аппаратура как аппаратура - и сейф не запечатывали.
- Вафель, где красные обоймы? - крикнула она командирским тоном.
- В вертолете, - донеслось из госпитального отсека.
- О Санта Фермопила... И на кой ляд тут этих лабиринтов понатыркали?..
Обойма вошла с хрустом, и желтый трассирующий след наметил пунктирную звездчатую траекторию, огибающую черную громаду. Туча, осевшая на долину, исчезла, и тапиры, похрустывая еще не растаявшими ледяными иглами, выбирались на пастбище. Но уже следующее одеяло накрывало верхушки башен, и зарево распустившегося янтарного цветка едва-едва проступило сквозь мглу.
- Я так думаю, что это - игрушки, - негромко проговорил Вуковуд. Игрушки для троглодитов. Залы игорных автоматов.
Щелкнул очередной выстрел, и желтая блестка влепилась прямо в середину "фасада", расцветая сияющим одуванчиком.
- Дорогое... удовольствие... - хлоп! - еще ракета.
- Сорок с лишним часов ночи - это, видимо, слишком тяжелое испытание для развивающегося разума. Те, кто прилетал сюда до нас, вероятно, поняли, что здешние приматы пошли на вымирание. Как и у нас на Земле - за исключением человека.
Да, Земле не повезло - сколько боковых ветвей человеческого рода кануло в вечность, да и высшие обезьяны без малейшего вмешательства цивилизации не оставили бы о себе никаких воспоминаний, кроме ископаемых косточек, через каких-то несколько десятков тысяч лет. Вуковуд прав - чартаров спасали, но им подарили не игрушки, а друзей и защитников.
- Хлеба... - пробормотала девушка, всаживая еще одну ракету в лоб лабиринту, - и только хлеба. Зрелищ им потребуется через много-много лет. А лабиринты - это сплошные зрелища.
- Вот именно, - кивнул Вуковуд. - Зрелища, притом загадочные, поражающие воображение, задающие задачки... Почему - через много? Именно сейчас. До эпохи лабиринтов половина жизни - ночная половина - пропадала впустую. Проспать сорок часов подряд они не могли, оставалось сидеть в норах и терпеть темноту. А лабиринты - это игротеки. Шары каменные, ступени... Мы не успели дознаться до условий хотя бы одной из этих игр, а ведь в "тронном зале" простейшая таблица умножения: наступаешь на первую ступеньку, и на потолке вспыхивают две полосы; перебираешься на вторую - уже четыре; а галерея с квадратными плитами - не проходили? Шахматная доска. Да и сам лабиринт, его же решить надо...
- Или сдохнуть с голоду, заблудившись...
- Никто не дохнет: заблудших смывает вода, прямо в пещеру. Они постояли, прислушиваясь; Вуковуду казалось, что где-то вдали подымается из темной и влажной долины приглушенный гул; Варваре же ничего не казалось, она твердо знала, что просто так Сусанин не вернется, и она прислушивалась не к внешним звукам, а к собственному внутреннему голосу. А он, собака, признаков жизни не подавал. Она сменила желтую обойму на зеленую и выпустила подряд две ракеты. Они чиркнули по самым верхушкам камней и ушли вверх градусов под сорок.
- Бесполезно, - прокомментировала собственные действия Варвара. - Чтобы Гриша заметил сигнал, его надо завесить прямо над вертолетом. Но их долина ниже нашей.
И, словно опровергая всю безнадежность этого заключения, она одну за другой влепила все оставшиеся четырнадцать штук в самый центр, где стоячий козырек отгораживал от прямого попадания парадный вход лабиринта. Ракетницу она держала двумя руками и целила прямо, только прямо.
И с каждой вспышкой в ней росла уверенность, что решение уже найдено. Решить лабиринт - это значит войти в него и из него же выйти. И путь этот долог и извилист.
Но это - для троглодитов.
- Все, - сказала она, швыряя ракетницу на пол.
Выдернула из арсенального сейфа тяжелый ствол полевого десинтора и в бессчетный раз удивилась тому, что и тут Вуковуд не задал ей ни единого вопроса. Не спрашивал, не советовал, не командовал. Короче, не мешал жить. И откуда только он взялся - такой...
- Идите к пациентам, Вуки, - сказала она. - Я скоро. Она опустила щиток шлема и подняла десинтор на плечо. Нырнула в люк. Кто тут из тапиров - ее персональный?.. А, вот, трусит навстречу, задирая хобот.
- Давай, милый! Прямо, только прямо!
Нельзя торопливо думать, и Вуковуд, умница, это понимал. Но когда решение пришло, надо наверстывать даже секунды. Не трусь только, сокровище мое клетчатое, если все получится, все яблоки камбуза твои; спокойно, спокойно, это всего-навсего черный холодный камень... Ближе... Еще ближе... И до чего же хорошо ты у меня слушаешься! Стоп. Приехали.
Теперь прижмись своим разлинованным боком к камню, а я встану тебе на спину... Спокойно, спокойно...
"Иллюминатор" был невелик, сантиметров двадцать, голову не просунешь. Постучала костяшками согнутых пальцев, по звуку стало ясно: толщина металлической заглушки не позволит пробить ее просто так, камнем. Приладила на плече десинтор, чтобы было поудобнее, регулятор разряда перевела на минимум и нажала спуск, прижимая выхлопное отверстие к серебристому кругу. Некоторое время она ощущала только зудящую дрожь разряда, потом раздался легкий хлопок, и разгорающиеся магниевым блеском осколки полетели внутрь лабиринта.
Варвара скосила глаз книзу - как там ее живой пьедестал? А ничего, стоит, привычный. Фейерверки тут не в диковинку. Тогда она прислонилась щекой к теплому зарядному ложу и глянула вдоль ствола и продолжающего его красного короткого луча. Оплавленная дыра позволяла рассмотреть совсем близкую темно-серую стену и круглое око "иллюминатора". Точно напротив. Да она в этом и не сомневалась.
Она просунула ствол подальше и плавно повела рычажок, увеличивая длину луча. Раздался хлопок - там, внутри, вспыхнуло, и алая проволока разряда протянулась сквозь второе оплавленное отверстие. Варвара прибавила мощность. Луч бил уже метров на двадцать, и следующий хлопок был едва слышен, но белая гвоздика, отдаленная расстоянием, расцвела и нанизалась на едва видимую все удлиняющуюся спицу, и еще вспышка, и еще... Ствол лежал удобно и равновесно, больше не давя на плечо, и можно было нарастить скорость, и где-то после семнадцатой вспышки Варвара сбилась со счета и все быстрее, но не теряя плавности, вела рычажок книзу, пока не почувствовала упор. Это значило, что луч ушел в бесконечность. Тогда она прибавила мощность, тоже до предела, и представила себе, как насыщенный толстый жгут перечеркнул ночное небо там, над долиной с каменными руинами, а даже если облака опустились над самыми деревьями, они должны были сейчас полыхнуть багряным заревом.
Варвара перевела дух, нашарила кнопку прерывателя и начала сигналить: три длинных луча, три коротких, три длинных. Три, три и три. SOS! Теперь это должен был принять и вертолетный скоч, если почему-то Гриша Эболи тоже спустился в подземелье. А каждый, человек ли, робот ли, приняв SOS, тут же должен ретранслировать его по всем имеющимся каналам. Она нажимала на шершавую кнопочку, чувствуя, как терпеливо переступает под нею усталое, не привычное к такой тяжести животное. Ну подожди, миленький, осталось не так уж много, на полной-то мощности разряда хватит минут на шесть-семь, я сейчас сделаю небольшую передышку, и ты, послушный мой...
Сглазила-таки! Тапир шарахнулся, приседая, и Варвара, выпустив из рук согревшееся, мелко вибрирующее ложе, упала на вздыбленную гриву и, с трудом удерживая за шею своего иноходца, остановила его и замерла, поглаживая по хоботу и нашептывая что-то ласковое и бессмысленное. Тапир стоял, широко расставив ноги и опустив голову, словно прислушиваясь к чему-то, доносящемуся из-под земли; Варвара уже примеривалась повернуть его обратно, чтобы хотя бы достать оставленный в "иллюминаторе" десинтор, как вдруг почувствовала толчок, точно животное подпрыгнуло на всех четырех ногах разом, - тапир издал трубный звук и, не дожидаясь очередной встряски, кинулся куда глаза глядят, запрокидывая голову с напрягшимся хоботом назад, словно хотел достать прижавшуюся к его спине девушку. Панический ужас, который наводит землетрясение на все живое, гнал его к далекому выходу из долины, а уходящая из-под ног почва заставляла его совершать конвульсивные, непредсказуемые движения, так что удержаться на нем без седла не смог бы и самый опытный наездник. Варвара слетела где-то на полпути к "Дункану", и тапир, кажется, даже не заметил. Она поднялась и побежала, тоже во власти животного страха перед колеблющейся землей, и в голове стучало единственное: "Не может быть, этого просто не может быть, потому что лабиринт не построили бы в сейсмической зоне, поэтому не может быть..." Но понемногу стыд перед этим страхом становился все сильнее, да и чего, собственно, было бояться под ногами едва-едва подрагивало, и уж в первую очередь надо было думать не о лабиринте, а о кораблях, которые могли рухнуть, несмотря на превосходные амортизаторы; и не о тапире, обалдевшем от ужаса, а о Вуковуде, который, наверное, места себе не находил, потому что в его положении единственным разумным выходом было стартовать, спасая не корабль, а измученных спящих людей - автомат вывел бы их на орбиту. Но Варвара ни минуты не сомневалась, что именно этого он и не сделает. Она поняла это и побежала быстрее, еще быстрее, упруго отталкиваясь от уже неподвижной гулкой почвы, и звук собственных шагов рождал какие-то далекие, милые воспоминания...
А, ведь так бежал в тумане Петрушка, целую вечность тому назад... Она влетела в люк "Дункана" и чуть не сбила с ног Вуковуда, спешившего ей навстречу.
- Что? - выдохнула она, обрывая застежки скафандра. - Что у вас?.. . Никаких перемен к лучшему, - проговорил он удивительно ровным тоном, и только тут она поняла, какая же тревога, наверное, прячется за этим кажущимся безразличием и таким спокойным, измученным лицом. Так неужели за этой тревогой он не заметил даже землетрясения?
- Вас что, не тряхнуло разок-другой?
- Нет, иначе сейсмодатчик включил бы сирену. И то верно. Но не показалось же ей, да и тапиру в придачу? Недаром же первая мысль была: не строят лабиринтов в сейсмозоне...
- Я дала сигнал SOS, - сказала она, выбираясь из скафандра. - Вместо красных ракет - красный луч...
Золотистый балахончик остался наконец на полу, и девушка побежала к медотсеку, перескакивая через кибов, валяющихся как отдыхающие осьминоги. Да, все по-прежнему, два зеленых табло и одно - красное. Правда, и это еще не самое страшное, непоправимое начнется тогда, когда на пурпурное поле наползет черный треугольник: "непосредственная угроза для жизни". Тогда нужно будет бросать все и стартовать в ту же секунду, А пока...
- Вуковуд, мы продержимся еще один час? Если связь у них с вертолетом не нарушена, то они уже мчатся со всех ног обратно, а если Гриша не может с ними связаться, то он обязательно поднимет машину и долетит хотя бы до этих башен - в зоне прямой видимости мы уж как-нибудь контакт установим. В крайнем случае, спустится на секундочку. А?..
Вуковуд облокотился на край саркофага и некоторое время смотрел, как упругие кулачки массажеров ритмично растирают серую, покрытую какой-то жирной смазкой кожу. Как будто там и не человек, а тюлень.
- Один час, я думаю, у насесть,-сказал он и едва заметно улыбнулся лиловыми, как у Лероя, губами.
"Если он и сейчас меня ни о чем не спросит, - неожиданно для себя подумала Варвара, - я его поцелую!"
Вуковуд молчал. Зато Чары, подрыгивая ногами, окольцованными браслетами датчиков, все время торопливо чмокал и помыкивал, сбивая ингаляторную полумасочку.
Варвара прокашлялась и вдруг поняла, что ей хочется отступить и прижаться спиной к косяку. Ну, а раз хочется, то так она и поступила.
- Отсюда сигналить десинтором было бесполезно, - начала она зачем-то объяснять. - Луч под слишком большим углом уходил вверх, из нижней долины его через толщу облаков и не заметили бы. Пришлось прошить лабиринт.
Вуковуд молчал.
- Насквозь.
Вуковуд молчал. Да что он, не понимает, что никаким десинтором такую толщу не проткнешь!
- Когда я там металась от одного коридора к другому, мне показалось, что эти круглые дырки, "иллюминаторы", все ориентированы...
Красный прямоугольник дрогнул и погас. Но не успело сердце уйти в пятки, как вместо красного зажегся теплый желтый свет. С чего бы это? Или Вуковуд тут без нее чего-то наколдовал? Она обернулась и вопросительно поглядела на него.
- Умница вы усатенькая, - проговорил он с бесконечной нежностью. - И все-то вы делаете правильно, даже когда ничего не делаете. Я терпеть не могу вопросов. Что надо, человек сам скажет. Это я старый прапрадедовский способ применил: живую кровь. Люди не верят в гравифобию, а компьютеры - в живую кровь: в них ведь заложено, что консервированная совершенно индентична свежей. Только это улучшение ненадолго...
- А моя... - начала было Варвара, но тут из раскрытой двери послышался крик Вафеля.
- Связь! Связь с вертолетом! - Можно подумать, что и он ее ждал, как человек.
А из рубки нарастало сливающееся в одно слово: "Отвечайтеотвечайтеотвечайте..."
- Сусанин! -крикнула Варвара еще с порога. - Евгений, у вас все живы?
- Естественно, - донеслось в ответ. - Что там с тобой?
- Со мной все хорошо... С Рамболтом плохо. Гравифобия. Надо срочно взлетать.
- Ага!.. - двухсекундная пауза показала, что он усваивает информацию как произнесенную вслух, так и подразумевающуюся. - Состояние красное или с черным?
Ничего себе медикокосмический жаргон!
- Желтое, но это ненадолго.
- Тогда успеем, мы уже на траверзе восточной башни. Остальные-то ходячие?
Варвара невольно оглянулась на Вуковуда - у того распахнутые во всю космическую черноту глазища полыхнули волчьим заревом - улыбнулся, называется. Значит, двое нас, ведьмаков.
- Вы уж извините его, Джон, он у нас изысканностью манер не отличается. - Это настолько отчетливо, что на Другом конце должно было прозвучать на весь вертолет.
- Разговорчики на вахте! - рявкнул Сусанин, и Варвара почувствовала; что у них не все благополучно. - Твоего скоча подобрать, который тут на всю окрестность иллюминацию устроил?
- Нет там никакого скоча, десинтор с нашей стороны. Сейчас разрядится, так что не теряй времени. И садись поближе к "Дункану".
- Я смотрю, ты там отоспалась и раскомандовалась...
- Вот именно. Ну, я пошла вас встречать.
Стоя плечом к плечу на пороге шлюзовой камеры - мало ли что, вдруг придется коридор защиты наводить, - Варвара с Вуковудом глядели, как на фоне кучерявого облачка все яснее проступает жужеличное брюшко вертолета, подсвеченное изнутри. Девушка перегнулась, заглядывая под опоры: тапиров не было, так и канули во тьму. Тем лучше, меньше расспросов. Замигали малиновые посадочные огни.
- Поменьше бы они мигали, - пробормотал Вуковуд, - еще примчится кто-нибудь, как на новогоднюю елку...
- Наши не примчатся, у наших кинолекторий,-хмыкнула Варвара.- А чужим с чего бы? Они тут спят, как сурки, их поднимет или домкрат, или чудо.
- В том-то и дело, что - чудо. Видали, в пещере с лестницами - бананы на огне жарятся, ешь - не хочу; так ведь не хотят. Спи - не хочу: сорок два часа. Тоже не хотят, с открытыми глазами валяются. И притом без малейших сил. Но вот происходит чудо, пусть маленькое, забавное: их старый, привычный крокодил, он же скорпион, решает отведать живой плоти какого-то незнакомого, но не слишком примечательного зверя, а зверь начинает плясать на веревочке, как будто специально им на потеху...
- Не надо, Вуки...
- А вы ведь не поняли главного. Вспоминайте, Варвара, вспоминайте, как бы ни было страшно, вы ведь сейчас не красная девица, а исследователь. Смотрите: сначала загораются глаза, потом напрягаются лицевые мышцы сначала гримасы, а затем уже мимика на грани гротеска; общая апатия сменяется повышенной возбудимостью, и только тут - не поздно ли? включается звуковое сопровождение... Что-нибудь не так?
- Чувствуется, что вы не биолог, Вуки...
- Сейчас это не существенно, да и разведка дальних планет приучает к взаимозаменяемости. Но на что это похоже? Варвара пожала плечами:
- Ну, как сказать... Например, резкое повышение содержания адреналина в крови.
- Близко! Во всяком случае, уровень явно гормональный. Чартары оживают, когда им интересно, и погружаются в полнейший транс от скуки. Свежая, яркая информация нужна им как витамин, как ультрафиолет... как вода, в конце концов.
- На Большой Земле такие гормоны найдены еще в конце двадцатого века, правда, на земные организмы они влияют раз так в тысячу слабее.
- А здесь это условие жизни. Вот для чего понастроены лабиринты - в них ИНТЕРЕСНО!
Варвара следила глазами за вертолетом, прошедшим над самой верхушкой стоявшего торчком второго корабля, и в ушах ее звучал изысканно вежливый, чуточку высокомерный голос: "Значит ли все вышесказанное, что вы имеете собственную, то есть отличающуюся от общепринятой, концепцию ноосферы Земли Тамерлана Степанищева?.." С этого вопроса, собственно говоря, и началось все то, что заканчивается здесь, в этой. ночной долине, поросшей, как стадион, короткой травкой.
Потому что сейчас Сусанин заберет всех спасенных, и - на буек, в "странноприимный дом". И она потеряет Вуковуда.
Послышался свист, потом шум, словно захлопала крыльями гигантская курица, - вертолет глушил моторы. Сел он всего шагах в двадцати, и через прозрачный колпак было видно, как заросший щетиной до самых бровей Сегура, издалека кажущийся из-за этого негром, машет руками, скрещивая их над головой, что у всех народов и на любых планетах значило: "Порядок!"
- Надо бы спуститься,-задумчиво проговорил Вуковуд.
- Еще чего!
Вылезла наконец громадная персиковая луна - которая уже по счету! - и в ее обманчивом нежарком сиянии лица людей, потянувшихся цепочкой от вертолета, казались загорелыми и совсем не утомленными. Первым шел Сусанин, угрюмый и голодный, что было на нем прямо-таки написано, и Варвара подумала, что знает его всего месяца четыре, а ведь угадывает любое его выражение; трусил Кирюша, похлопывая себя по оттопыренным карманам, неизменно восторженный и преданный Сусанину, как аполин; Ригведас, всегда и у всех бывший на побегушках, был навьючен, как скоч; Дориан шествовал небрежно и устало, он умудрялся всегда выглядеть так аристократично, что даже скафандр, кажется, ниспадал с него античными складками - иллюзия, аналогичная несуществующим каналам Марса; Сегура все время оборачивался к Грише Эболи, порываясь его поддержать; а замыкал шествие победоносно шагающий Гюрг. От усталости, недосыпа и всей этой неправдоподобной эпопеи сегодняшней бесконечной ночи у Варвары голова шла кругом, и ее нисколько не интересовало, какие же там победы одержал командор Голубого отряда.
Ее внезапно поразило простейшее открытие: а ведь все, что произошло между нею и Гюргом, уложилось всего в несколько дней... Она пристальнее вгляделась в своего бывшего командора и поправилась: все, чего НЕ произошло между нею и Гюргом, который сейчас вышагивал, как римский легионер. Но поразило-то ее совсем другое: а ведь ей и Вуковуду отпущена всего одна ночь. Бесконечная, сумасшедшая, неповторимая, но всего одна!
Да что же это за жизнь такая...
Но горевать о жизни такой было уже некогда, потому что через порог переваливались и сразу же обмякали, оседали на пол страдальцы из вертолетной группы, как бывает всегда с людьми, мечтающими только об одном - добраться до родного дома. Родным домом был пол в шлюзовой камере, и теперь каждому надо было помочь, что-то расстегнуть, расшнуровать, отвинтить и вообще вытряхнуть из скафандра, а потом подставить плечо и проводить на камбуз, а вот Гришу на свободную коечку прямо в медотсек, где, хвала черным небесам и живой Вуковудовской крови, все еще теплился желтый прямоугольник. И она нагибаясь, присаживалась на корточки, обламывала ногти, подставляла колено или спину, наливала кружки, включала тостеры, утирала салфетками, подсовывала кусочки, отбирала кости - словом, вела себя, как и подобает женщине, в дом которой после трудного похода вернулись усталые мужчины. А когда случайно подняла голову и глянула в дверной проем, то увидела через площадку Вуковуда, стоявшего, прислонясь к лифтовому люку, и глядевшего на нее так, как, наверное, смотрят на уплывающую в иллюминаторе Землю - когда лицо безразличное, а глаза остановившиеся и отчаянные...
Прожевали, проглотили. Столпились, естественно, у входа в госпитальный - прапрадедовский способ "живой крови" повторили и чуточку успокоились, отодвинув отлет на полчаса. Спящих решили не трогать, хотя самая глубокая фаза сна уже миновала и обоих мучили видения: Боровиков жалостливо всхлипывал, а Тарумбаев продолжал причмокивать и мычать. Сусанин наклонился и разобрал бесконечно повторяемое "Почему... почему... почему Монк".
- Что значит - "почему Монк"? - спросил он Вуковуда.
- Вероятно, если бы из вашей команды случайно выбрали кого-то - не вас - и обрекли на мучительную смерть, вы тоже до конца дней мучились бы вопросом: почему он, а не я?
- Это само собой, - кивнул Сусанин, - но все-таки: почему они выбрали Монкорбье? Действительно случайность?
- Не думаю. Монк был самым экспансивным, и когда их связали, вряд ли он оставался безучастным. Вероятно, бился, старался разорвать веревки или что там у них... Ругался, и виртуозно. Я так себе это представляю. Наверное, это и навело чартаров на мысль...
Он запнулся, увидев лицо Варвары. Сусанин оглянулся, следуя за его взглядом, отрывисто бросил:
- Приглядела бы за разгрузкой!
Варвара безропотно повернулась, вышла в тамбурную. А Вуковуд-то не знает, что у нее слух как у летучей мыши - даже здесь, в проеме выходного люка, она слышала его приглушенный голос: "Судя по всему, Монка подвесили за ногу, а он пытался изогнуться, схватиться за веревку. А им только этого и надо было..." - "С-с-сифаки бесхвостые... Он был жив?" - "М-м... когда?" "Ну, когда вам удалось бежать?" - "Нет. Но я бы предпочел не задерживать вас сейчас подробностями". - "Как вышло, что у вас не было с собой парализаторов?" - "Были и парализаторы, все было. Стрелять по людям не могли". - "Люди... Это ж хуже людоедства!" - "Да нет, то же самое. Эмоциональное насыщение за счет чужой жизни. Но попади вы каким-нибудь чудом в прошлое нашей Земли, во времена хомо хабилис, а то и попозднее, стали бы вы стрелять в своих предков из-за того, что они предаются каннибализму? Пеленки человечества, к сожалению, в довольно страшненьких пятнах..." "Боюсь, Вуд, вы путаете голод с развлечениями!" - "Я не путаю, я ставлю между ними знак равенства. На этой планете, во всяком случае, с ее чудовищными ночами".