Когда в полицейском участке Ричард мельком услышал последние новости из кампуса, он чуть не сошел с ума. Пришлось приложить титанические усилия, чтобы не выдать себя полиции и агентам, иначе их тщательная конспирация полетела бы к чертям. Лишний риск никому не нужен.
Оставался завершающий шаг.
Рейчел благополучно сумела воззвать к чувству гнева, полыхавшему глубоко внутри Шона, и отправиться прямиком к складу. Симмонс громко озвучила свои догадки, чтобы увести достаточно большую группу оперативников в город по ложному следу. Агент Хоупкинс лично возглавил рейд, что не могло не радовать, а агент Джонсон была слишком ослеплена своим собственным травмирующим опытом, чтобы подозревать Рейчел.
По пути Симмонс отправила Оливии и Ричарду сообщения, которые позже станут уликами против Шона Беннета. Тот, сам того не зная, добровольно шел в капкан, обрекая себя на неминуемую гибель.
Ловушка успешно захлопнулась.
His dies confecti[27].
17
Finita la tragedia[28]
Шон с усилием вынырнул из вязкой темноты, но тут же пожалел об этом. Голова нещадно болела. Он лежал на грязном полу. Парню понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить все события, предшествовавшие его плачевному положению. От смерти Джеймса до удара в спину. Беннет резко дернулся, оглядываясь по сторонам. Когда его глаза сфокусировались, он увидел направленное на себя дуло пистолета. Шон прищурился и заметил высокого светловолосого парня, черты его лица было трудно разобрать, но фигура казалась смутно знакомой.
– Ричард? – не веря своим собственным глазам, проговорил он. – Ты… Рейчел заманила меня сюда… Эта тварь ударила меня по голове, сказала, что ты убийца… – Шон продолжил осыпать ругательствами происходящее вокруг. Он был уверен, что Симмонс соврала Ричарду, чтобы стравить их вместе. – Она – расчетливая дрянь… Мразь… – Он захрипел и закашлялся.
Тишину разорвал выстрел.
Шон вскрикнул, попытавшись схватиться за ногу, но безуспешно – его руки были скованы мягкими наручниками, крепившимися к металлической трубе. Боль накатывала волнами, заставляя забыть о травме головы. Беннет тяжело дышал, а руки, покрытые холодным, липким потом, тряслись. Он чувствовал, как комната опасно накренилась, а в голове будто появилась легкость.
– Не говори так о ней, – высокомерно протянул Ричард. – Еще одно оскорбление – и я прострелю тебе второе колено.
Шону было абсолютно все равно. Даже когда глаза закрывались, он не стал сопротивляться. Беннету отчаянно хотелось вернуться в темноту. По правде говоря, он совершенно не был готов бороться, хотя всегда считал себя человеком, который будет держаться до последнего несмотря ни на что. Но ради чего? Ради чего, черт возьми, бороться? Опаленный болью рассудок почти уничтожил волю, но не заглушил ненависть.
Шон приподнялся на дрожащих локтях и оглядел тесную, маленькую комнатку. Оценив обстановку, он понял, что кричать смысла нет: посреди глухого леса его точно никто не услышит. Тянуть время бесполезно. Шансы почти нулевые. Беннет едва справлялся с желанием зарыдать от безысходности, но такого удовольствия похитителям он доставлять точно не хотел. Парень понятия не имел, почему его не убили еще в бессознательном состоянии.
Но сейчас, помимо ненависти, Беннета пожирало сожаление. Он помнил, как прожигал свою жизнь, так и не сделав ничего значимого. Откладывал все на будущее. Помнил, что так и не решился заявить о насилии со стороны отца.
Шон всегда думал, что впереди целая жизнь, но правда в том, что мечты ничего не стоят. Его долгосрочные планы, ради которых он жертвовал своими интересами, рассыпались в прах.
И сейчас Беннет умирал на грязном полу, задыхаясь от боли и сожаления. Призраки его мечтаний мелькали перед влажными глазами. Горло болезненно сжалось, и Шон решился посмотреть прямо в глаза Ричарду, чтобы задать вопрос, мучивший всех студентов на протяжении многих недель.
– Зачем? – Голос оказался неожиданно хриплым, больше похожим на шум помех, который хотелось устранить как можно быстрее.
– Что? – раздраженно переспросил Маккензи, взглянув в сторону выхода.
– Заче…ем вы это делаете? – Это были самые трудные слова в его жизни.
– Потому что мы можем, – хладнокровно ответил Ричард.