Но все, действительно, когда-то заканчивается. И вот площадь воодушевленно взревела… Нет, не годится. Все-таки речь — о женщинах, пусть и воинственных. Площадь протяжно ахнула… Опять не то, совсем не то… Площадь зашлась в вопле. Взвыла, одним словом. И от запредельного нетерпения, поскольку надоело бездеятельно взирать на мужчин, попусту прохлаждающихся на широком постаменте. Взвыла площадь и потому, что кончилась, наконец, неопределенка — появились главные распорядительницы предстоящего празднества. «У-ах-у-ах». — Следуя направлению этого ураганного многоголосья, гости, как по команде, обернулись и увидели: женщины в царской одежде появились у них за спинами, а для них несут высокие церемониальные кресла.
— Они — сестры? — спросил Тезей у кого-то.
И ему ответили, мол, сестры.
Сестры устроились на своих царских сидениях, и гул женских голосов смолк. Рядом с каждым из кресел сопровождавшие сестер амазонки поставили по одному сидению, у ног властительниц. Антиопа поискала глазами, кого бы пригласить, и Тезей даже поднялся навстречу ее взгляду, но к удивлению его и остальных мужчин, она остановилась на Солоенте. И Солоент через мгновение уже устроился у ног Антиопы. Тезей тоже двинулся с места и опустился на свободное сидение рядом с Меланиппой. И тогда Герм направился в сторону Ипполиты. Ипполита — единственная из трех женщин — улыбнулась ему.
Потом она подняла руку с тремя раздвинутыми пальцами, и тут же раздались звуки дудок и флейт.
На площади, притоптывая через каждые три шага, появились амазонки со щитами полумесяцем и в шлемах, в легких цветных одеяниях самых разных оттенков, стянутых в талии поясами. Руки их были обнажены, ноги тоже, босые, без нарядных подошв. Все остальные женщины на площади оставались в длинных темных шароварах.
Танцовщицы со щитами достигли центра открытого пространства и остановились, продолжая дружно притоптывать на месте. Греки глазели на танец с интересом, но и снисходительно. Они привыкли к движениям под музыку куда более изобретательным. Даже юнцы у них на учениях — вооруженные — исполняли военный танец более искусно.
— Так они быстро устанут, — заметил Тезей.
— Танец воительниц не знает усталости, — улыбнулась и ему Ипполита.
— Разумеется, — заметил сидевший рядом с нею Герм, — девы, несущие погибель мужчинам. Тут не до устали…
— А что с вами делать, как не воевать, — ответила ему Меланиппа.
— Воевать? — благодушно откликнулся повеселевший Солоент, — а почему у вас ножки меньше мужских…
Сидя у ног Антиопы, он испытывал именно счастливое благодушие.
Тем временем танцовщицы со щитами снова двинулись с места, продолжая притоптывать и образуя хоровод. Площадь зашевелилась, втягиваясь всей своей массой в танец. Площадью овладело нечто магическое, необъяснимое. Взоры трех сестер устремились в самый центр танцующих. Но и греческих воинов захватило острое чувство изумления от стремительной, очень простой, но отточенной восторгом грации множества танцовщиц.
Что до Солоента, то он был поглощен происходящим не менее Антиопы.
Вторая глава
В мегароне Ипполиты, если к ее приемной зале подходит это греческое название, гостей ожидала трапеза. На этот раз праздничная и в обществе женщин. Три царственных сестры и верховная жрица амазонок — главная жрица Луны старуха Орифия принимали Геракла, Тезея, Герма и Солоента. Присутствовала и Адмета. На ней была короткая розовая рубашка, схваченная в талии серебристым поясом. Словно Геката — дева с блестящей повязкою. Ее стройные ноги открыты взорам. Тонколодыжная Персефона, да и только. Амазонки же были в шароварах из легкой и нежной ткани, живописно обтекавшей тренированную, отточенную их образом жизни стать.
Это поначалу мужчинам мешало сосредоточиться, как и шум, все еще долетавший со стороны площади, хотя там никто уже не танцевал.
— Что происходит? — спросила Ипполита амазонку, вошедшую в зал с некоторой растерянностью на лице.
— Девы решают, как подступиться к мужчинам, — сказала вошедшая.
— Разве в городе нет списков, аналогичных поземельным? — рассудила Ипполита, — напомни-ка им про них.