А, собственно, почему нет? В городе десять опорных пунктов и двенадцать участковых. Они обязаны звонить дежурному и справляться о вызовах к населению. А Поплутин в запарке так и не сделал Ткачёву справку о работающих и уволенных недавно сотрудниках. А надо это сделать. Ладно, подумал полковник, завтра Гладышеву поручу это. Так ненавязчиво, чтобы у него особо мыслей не возникло.
Ткачёв провел стрелку от круга первого секретаря вбок и написал на её конце — Шмелёва. У главаря и Шмелёвой должна была быть связь. И это было либо по телефону, либо лично. Если лично, то Главарь в течение рабочего дня отделения банка должен находиться рядом. А Шмелёва не могла быть в здании отделения, поскольку все телефоны там слушаются первым отделом. По третьему эпизоду нападения на инкассаторов она должна была выскочить с работы и бежать куда-то к телефону. Куда? И как дозвониться, например, участковому, патрульному или ГАИшнику. Дату и время поездки инкассаторов никто не знал, кроме Хмеля и его ребят. То есть, Главарь в этот день должен был быть на телефоне постоянно.
Ткачёву казалось, что он всё равно упускал нечто важное во всех этих историях, но не мог понять что. Он взглянул на время — шёл первый час ночи. Усталость от напряженной работы мозга давала о себе знать, и полковник почувствовал себя разбитым и голодным. Он ведь так и не поужинал.
Только он собрался перекусить, как раздался телефонный звонок. Ткачёв вздрогнул от неожиданности, потом осторожно снял трубку:
— Да…
— Полковник, это — Гриша. Прости, что беспокою, но твой адрес никто не знает, кроме меня. Михаил Ильич просил тебе позвонить. На окраине города в лесу нашли машину с трупом. Житель за дровами пошёл и наткнулся. Поплутин ждёт тебя в машине на параллельной к твоей улице у магазина «Хлеб».
Глава 10
Поплутин нервно вышагивал около милицейского Уазика в ожидании Ткачёва.
— Товарищ полковник! — он кинулся открывать дверь машины, увидев Андрея Викторовича. — Дежурный…
— Я знаю, Александр Владимирович, — Ткачёв с ходу сел в машину. — Поехали!
Этот Уазик был гораздо новее, чем тот на котором Ткачёв ездил в отделение банка. Двери не дребезжали, мотор гудел ровно, а в щели не дуло, и даже печка работала. Патрульный уверенно вел машину и немного сбавил скорость, когда они подъехали к лесополосе на восточной окраине города.
— Вон участковый, — показал Поплутин на человека, который подсвечивал себя фонариком. Уазик притормозил около него, и милиционер забрался в машину. Напрягся, увидев Ткачёва.
— Товарищ майор? — вопросительно поглядел на Поплутина.
— Это полковник Ткачёв из Москвы, капитан. Можете говорить.
Участковый снял шапку.
— Полчаса назад ко мне постучался Сенька Лохматый, сказал, что за дровами ходил и в лесу нашел машину с человеком. А человек не двигается. Вот я и позвонил дежурному.
— А сам Лохматый?
— У меня в доме, пока я вышел вас встречать. Налил я ему стакан, а то он трясся, как осиновый лист.
— Берите этого Лохматого и поедем на место, — приказал полковник.
Капитан выскочил на улицу и вскоре вернулся с маленьким мужиком в ватнике и валенках.
— Здравы будьте, начальники, — прохрипел Лохматый, загружаясь в Уазик.
— Сидел? — спросил Ткачёв.
— Было дело. Год за неуплату алиментов.
— Ладно. Показывай дорогу.
Пока Сенька руководил дорогой, Ткачёв незаметно присмотрелся к участковому. Конечно, так засветиться Главарю было рискованно, около дома убирать Шофёра. Но был ли в машине именно Шофёр из банды? Вдруг человек за дровами приехал, а у него сердце не выдержало.
— Лохматый — это кличка? — спросил Ткачёв.
— Обижаешь, начальник. Фамилия моя, — обиделся Семён.
Они подъехали к месту, и свет от фар милицейской машины выхватил из темноты «Жигули» с хромовыми полосками на бортах.
— Новая машина, — причмокнул Лохматый. — Даже муха не сидела!