– Не буду я с тобой целоваться. От тебя миллиардами воняет.
Парни загоготали, а Мэтт поднялся со своего места и обнял Тея.
– Рад, что ты здесь, – шепнул тот ему на ухо, пока никто не видел. – Для всех это важно.
– После поговорим, – ответил Мэтт и, опустившись на своё место, громко крикнул в сторону барной стойки: – Шарлотта, где, чёрт побери, моя еда?
– Один момент, милый. Выдавливаю на твой стейк грёбаную кремовую розочку.
Это была их давняя игра с хозяином заведения: парни называли здоровяка Шона женскими именами, в ответ он над ними подзуживал. Нрав Шон имел крутой, но больше всего в жизни любил от души посмеяться.
Прикончив свою первую пинту, Мэтт направился в туалет, по пути пожимая руки знакомым. Имена некоторых он знал, других – знал, но забыл, с третьими был знаком шапочно – всё это было не столь важно для тех, кто по вечерам пил в таверне "Пиппина". По пятницам и выходным здесь было много студентов, поэтому они с парнями предпочитали приходить к Шону по будням. Обычно это случалось перед ночью покера, а вот она никак не была связана с днями недели – только с рабочим расписанием всех четверых.
На лестнице в подвал, где находились туалетные комнаты, ему встретился тот паренёк, знакомый Ника. Хью, кажется. Парень остановился на середине подъёма и повернулся боком, пропуская Мэтта.
– Шон делает свой фирменный кровавый стейк, – сказал он, когда Мэтт с ним поравнялся. – Я принесу, как только всё будет готово.
– Спасибо, дружище. Я голодный, как зверь.
Мэтт хлопнул парня по плечу и двинул было дальше, как Хью неожиданно обратился к нему снова. .
– Эмм… простите, сэр, можно личный вопрос?
Удивлённый столь внезапной сменой тона – из услижливо профессионального к мальчишески застенчивому, – Мэтт остановился и с интересом посмотрел на парня. Уши того пылали, как нос Пеннивайза.
– Ну, попробуй.
– Вы всё ещё встречаетесь с Мэри?
– Ч-что?
– Ну, помните Мэри? Маленькая симпатичная блондинка. Лет пять назад. Вы тогда пришли к нам впервые, у стойки сидели. – Парень говорил отрывисто, как будто делал армейский доклад. – Я бармен, у меня профессиональная память на лица. В зале тогда началась потасовка, и Мэри быстро вас увела. Я ещё помог с такси.
Мэтт реально потерял дар речи. Что он такое говорит? Какая потасовка? Какое такси?
– Не понимаю, о чём ты, – сухо проговорил он.
Хью внезапно оживился.
– Вы не думайте, я без глупостей. Мэри мне очень нравилась. Я даже хотел пригласить её на свидание, но она как-то неожиданно исчезла. А потом и я уехал. Когда вернулся, попытался её найти, друзей расспрашивал. Никто о ней ничего толком не знает. Кто-то говорит, замуж вышла, кто-то что видел недавно в университетском парке. У меня знакомый есть, Скотт – учился с ней в одной группе, так он вообще сказал, что Мэри в Нью-Йорк уехала. А я как вас увидел, сразу узнал. Это вас она тогда из заварушки вытащила. Кстати, очень вовремя. Кто-то наркоту сбросил прямо у стойки, у Шона крупные неприятности были.
Хью продолжал говорить, но Мэтт его почти не слушал.
Нью-Йорк, значит. Что ж, город большой. Раз в месяц-два он там точно бывает. Не встретились за последние пять лет, глядишь, и дальше так же везти будет.
– Нет, парень, не знаю я никакой Мэри. Ты обознался.
Поднаторевший в сложных переговорах Мэтт, умел держать лицо. Непроницаемый взгляд, приводивший в замешательство его оппонентов, мог обмануть кого угодно, но только не Хью Коннели – бармена таверны "Пиппина" из Нир Норд Сайда. Однако за своё место Хью держался, потому предпочёл отступить.
– Да, скорее всего, так и есть. Простите, сэр.
– Бывает. Иди позаботься о моём стейке. И прихвати бутылку лучшего виски.
– Будет сделано.
"Ничего он не обознался, – думал Хью, поднимаясь по лестнице. – Зацепила Мэри этого мужика. Вон, как побелел, когда её имя услышал. А значит, у него, Хью, нет ни единого шанса. Ну и ладно. За такой девчонкой всё равно глаз да глаз нужен. Она и тогда была миленькой, а сейчас, наверное, вообще в настоящую красавицу превратилась. Надо поискать кого попроще. Он бы от ревности весь извёлся".
В отличие от Хью, Мэтту было не так просто переключить внимание на кого-то другого, поэтому, спустя пять лет, как Мэри от него ушла, он изводил себя в подвальном туалете второсортного ирландского паба. От ревности ли или чего-то другого – не суть важно. Важно, что прошло пять лет, а он до сих пор не может отделаться от мыслей об этой девчонке.
Так вот, оказывается, как он оказался в её доме. Спасла его, значит, Флоренс, мать её, Найтингейл. Лучше бы оставила, мимо бы прошла, спасительница. Что наркотики – ерунда. Команда адвокатов вытащила бы его из участка по одному звонку. Надо, и Тея подключил бы – он тогда уже работал в офисе окружного прокурора. Да хоть бы и арестовали, и посадили на те же пять лет, всё лучше, чем чувствовать, что тобой пренебрегли. Всё лучше, чем быть брошенным той, кому чуть не отдал своё сердце.