Однако лезвие углубилось в сырую древесину ровно наполовину, точно до темной полосы, словно она была некой границей. Для того чтобы вогнать лезвие на пятнадцать сантиметров в плотную, как орех, древесину, нужно было бить по нему кувалдой.
Мне оставалось лишь удивляться этому феномену и надеяться, что без топора, которого у меня не было, все же удастся извлечь нож из ствола. Вопреки моим худшим опасениям он освободился безо всякого усилия, едва я взялся за рукоятку.
Похоже, моя находка преподнесет мне еще немало сюрпризов. Спрятав нож за пояс и прикрыв сверкавшую на солнце рукоять курткой, я вновь направился к дороге. День еще только начинался — но я не знал, какова здесь его продолжительность и как скоро наступит вечер.
Дорога выглядела иначе, чем вчера вечером. Грунтовка превратилась в асфальт, и я заметил на обочине явственные следы автомобильных шин. В сотне метров восточнее асфальт заканчивался и безо всякого перехода превращался в грунтовку со следами лошадиных копыт, словно здесь проходила граница двух эпох. Я направился на запад. Возможно, потому, что меня больше привлекала автомобильная эпоха. Я не знал, связан ли характер дороги с временной зоной, однако по асфальту идти было удобнее, а лес с его ночными кошмарами понемногу отступал, словно понимал, что с темной полосой асфальта ему не справиться.
Постепенно характер местности на обочинах дороги стал меняться, а часа через два мне почудилось нечто знакомое в рисунке пустынных, покрытых редкими кустиками холмов, сменивших сплошные лесные заросли.
Через полчаса ходьбы я уже почти не сомневался, что видел эти места, а еще через некоторое время впереди по обеим сторонам дороги показались терриконы шахт.
Когда же я увидел знакомые ворота без изгороди и длинные бараки, сомнений больше не осталось. Я подходил к руднику «Феникса». Если судить по расстоянию, то он находился примерно там, где и должен был быть, если бы со мной ничего не случилось и ночью я остался в пустыне на прежнем месте. Я никогда не отличался излишним оптимизмом и, возможно, именно по этой причине до сих пор сохранил свою жизнь. Я не бросился к воротам, даже не обрадовался. Тяжелое сомнение охватило меня после первого же взгляда на знакомый двор. Укрывшись за ближайшим холмом, я наблюдал за рудником не меньше часа.
Прежде всего поражало полное безлюдье. Обычно во дворе всегда толпился народ. Одни бригады возвращались со смены, другие спешили к подъемникам, чтобы не опоздать к началу работы. Сейчас во дворе никого не было. Да и сами постройки вызывали у меня двойственное ощущение — с одной стороны, они ничем не отличались от знакомых мне бараков, в одном из которых стояла моя собственная койка, но, с другой стороны, вот у этого слегка перекосилась крыша… Мне помнилось, раньше она была ровной, да и вообще при таком угле наклона кровля должна была рухнуть. Но эта держалась как ни в чем не бывало.
Убедившись в полном безлюдье этих строений, я в конце концов решился на их детальное исследование.
Внутри бараков не было людей и обнаружилось множество мелких несоответствий с известным мне рудником.
В моем собственном бараке прибавилась лишняя койка у окна и исчезла та, которую выделили мне. Исчезла вместе с тумбочкой и различными мелочами, которые я успел туда положить. Если это не тот барак и не тот рудник, то почему совпадают сотни других запомнившихся мелочей? Покореженная тумбочка Криста с вырезанной на ней надписью «Вася» стояла на своем месте. На стене у койки моего соседа висела знакомая журнальная обложка с обнаженной красоткой, правда сильно выгоревшая и потускневшая. Раньше она выглядела новее. В конце концов, я начал понимать, что дело не в руднике и не в бараке — весь этот мир был другим. Его внешнее сходство с миром, который я знал, было обманчиво. Все выглядело так, словно кто-то специально построил здесь этот не совсем правильный рудник с одной-единственной целью — ввести меня в заблуждение. Нелепая мысль, нелепое предположение — но весь мир, в котором я очутился, выглядел неправдоподобно.
Мне пришлось напомнить себе о ночной схватке. За каждой из этих стен могла таиться неизвестная опасность. Плохо, когда координаты мира, в который ты попал, начинают расплываться, а вещи теряют привычные очертания.
Может, все же галлюцинация? Слишком уж все реально для галлюцинации, слишком много совпадений в мельчайших деталях… Взять хоть эту обломленную ручку на двери. Я сам ее сломал в день прибытия и очень досадовал на себя за непростительную неловкость. Сломанная ручка осталась на месте, а вот моя койка исчезла…