Огромная зеленая ванна напоминала бассейн, выложенный малахитовой плиткой. В ней свободно могли разместиться несколько человек, а уж двое могли бы здесь вволю поплавать. Однако русалок в отеле не водилось, и мне пришлось довольствоваться собственным обществом.
Закончив процедуру мытья в ионном душе, я, завернувшись в роскошный халат, покинул ванную комнату, совершенно не представляя, чем здесь еще можно заняться.
Было около пяти часов пополудни, и мне предстояли долгие часы бесконечного вечера. Выйдя на балкон и окинув взглядом вечерний пейзаж Барнуда, я лишний раз отметил отсутствие каких бы то ни было огней.
Не доверяя приобретенным в магазинах Барнуда вещам, словно они в любую минуту могли исчезнуть вместе со всем этим нереальным городом, я натянул свою старую одежду и стал готовиться покинуть отель прямо сейчас, не откладывая переезд ни на минуту.
Окинув равнодушным взглядом гору вещей, разбросанных на постели, я взял с собой только нож. К сожалению, оружейных магазинов мне найти не удалось, а все остальное в любой момент можно было обновить в ближайшем супермаркете. Видимо, хождение по магазинам — единственное развлечение, которое у меня здесь осталось. Наверно, любая женщина позавидовала бы мне, но сам я искренне ненавидел это занятие.
Лифт, к счастью, еще работал, и, спустившись на первый этаж, я выбрал комнату попроще.
Прежде чем отправляться на новую экскурсию в город, неплохо было бы найти здесь бар. Я чувствовал себя слишком издерганным, и пара стаканов хорошего тоника мне сейчас совсем бы не помешали.
Мне удалось разыскать лишь самый простенький, расположенный недалеко от конторки портье. Наверно, в этом отеле были десятки ресторанов и баров но меня не привлекала перспектива заблудиться в недрах этой многоэтажной громадины. Налив себе какой-то гнусной смеси желтоватого цвета — ничего приличнее извлечь из автомата не удалось, — я примостился у краешка стойки на маленькой вращавшейся табуретке перед пустым черным экраном визора.
Город давил на мою психику всей своей мертвой громадой, и я чувствовал это даже сквозь стены отеля. Мне приходилось бывать в мертвых городах, покинутых жителями после катастрофы. Неизвестная эпидемия на Релосе стоила жизни всем его колонистам. Там тоже остались мертвые города. Но в них не горел свет, не работали лифты, на улицах ясно были видны следы катастрофы. Развалины, черные глазницы выгоревших зданий — здесь же ничего этого не было. Барнуд продолжал жить своей непонятной, не зависимой от людей жизнью. И напоминал мне сейчас гигантского затаившегося монстра, обладавшего собственной волей и разумом.
Мне казалось, что в любую минуту город способен проявить свой в обычное время скрытый от людей характер. От мрачных мыслей мне не помог избавиться даже коктейль, похожий по цвету на верблюжью мочу, и, покончив с ним, я поспешил покинуть отель.
Вращающаяся пневматическая дверь выбросила меня на улицу так, словно здание было радо освободиться от моего присутствия.
Снаружи царил настоящий зимний холод — это в Барнуде-то! Еще вчера я не знал, куда деваться от тропической безжалостной жары.
Что случилось с этим миром, какая-то космическая катастрофа или здесь действуют свои, неподвластные логике законы? Я почти не сомневался в том, что второе предположение вернее всего соответствует истине, потому что не мог поверить, что кому-то понадобилось переносить экваториальную зону планеты лишь для того, чтобы удовлетворить свой странный каприз.
Я плотней завернулся в свою старенькую, видавшую виды куртку, спасаясь от пронизывающего ветра, и медленно побрел вдоль шестой магистрали, соединявшей центр города с главным торговым комплексом.
Ледяной ветер почти сразу же заставил меня пожалеть о том, что я покинул отель, хотя в этом не было особой необходимости. Я суетился, изображал подобие какой-то деятельности лишь для того, чтобы не дать своему мозгу погрузиться в пучину отчаяния, такого же холодного и мрачного, без единого проблеска огней, как та ночь, что надвигалась сейчас на Барнуд.
Тишина, несвойственная большому городу, давила на психику так, что от нее одной впору было сойти с ума. Казалось, ледяной ветер заморозил все звуки и даже сам, проносясь вдоль улиц, не нарушал царившей вокруг замогильной тишины.