А вот кричать изо всех сил могла, плюнуть в гнусную харю — тоже. Что она и сделала, но толстяка это, похоже, только еще больше раззадорило, его рука уже орудовала под трусиками, а толстый палец вот-вот…
Но до вот-вот не дошло, жирный мерзавец вдруг завизжал совершенно по-бабьи и, подвывая, отлепился от Алины — его в буквально смысле оттащили за уши.
Вернее, за одно ухо, но тянули жестко, ухо даже начало отрываться в районе мочки. Толстяк выл, пытаясь освободиться от захвата, но все было бесполезно, удары сыпались на него один за другим. Причем удары унизительные — звонкие пощечины. Но весьма увесистые пощечины, вскоре рыдало кровью не только ухо, но и разбитые нос с губами.
Уж очень толстяк разозлил Франкенштейна своей наглостью.
Прибежавшие на шум охранники не вмешивались, с удовольствием наблюдали за расправой со стороны. Гость нарушил правила, посягнул на чужую собственность, получил по заслугам. Пусть скажет спасибо, что ухо осталось на месте.
Глава 22
Что ж он так психанул-то?
Ведь нажил себе очередного врага, причем врага довольно опасного — Сол Козицки только казался безобидным жирдяем, способным лишь жрать в три горла и иметь все, что движется. Нет, жрать он как раз жрал, и на почве секса был повернут неслабо, а вот по безобидности его можно сравнить со скорпионом. Или с гадюкой, жирной и подлой.
И такого унижения эта жирная и подлая гадюка точно не простит, постарается отомстить, так что теперь ходи и оглядывайся, Алекс. Оно того стоило? Ну подпортил бы урод товар, да и фиг с ним, в конце-то концов! Заплатил бы штраф. Ведь девственность Ники большого значения в задуманной шефом игре не имеет. Она уже через многое прошла, пережила бы и это унижение. Девчонка всего лишь орудие, ее дальнейшая судьба после завершения игры никого не волнует. Кстати, не самая страшная судьба, жить будет, правда, в тюрьме.
Алекс давно уже научился равнодушно относиться к живому товару в бизнесе Ифанидиса. Первое время коробило, но потом привык. Тем более что надзор за этой стороной бизнеса и не входил в перечень прямых обязанностей Алекса Агеластоса, просто человека, занимавшегося приемом и сортировкой новых поступлений, подстрелили в одной из заварушек. И пока он долечивался после ранения, девушками пришлось заняться главному секьюрити Николаса Ифанидиса.
Эта ершистая девчонка сразу обратила на себя внимание, еще там, в грязном и провонявшемся контейнере. Тогда Алекс толком и не рассмотрел ее, тем более что все девушки после нескольких дней, проведенных в металлической душной коробке, выглядели, мягко говоря, непрезентабельно.
Ника тогда выделилась смелостью и непокорностью. Такие девчонки порой попадались и раньше, но в итоге все же смирялись с судьбой и надеялись на удачу и везение. Эта же смиряться не собиралась, умудрилась облапошить охрану и сбежать. Хорошо, что он успел вовремя, и в тот раз, в лесу, когда Нику убивали рассвирепевшие из-за собственного косяка бабуины, и потом, когда убить себя она пыталась сама.
Чувствовался в девчонке внутренний стержень, может, именно этим она и понравилась ему? Хотя нет, понравилась — не совсем верно, Нику хотелось оберегать, защищать, хотелось помочь вернуться домой. А это было неправильно. И странно. Никогда прежде Алекс ничего подобного не испытывал, он в принципе был человеком жестким и славился именно отсутствием каких-либо эмоций.
Вот только… насчет «никогда прежде» ты погорячился, дружище. Были в твоей жизни и любовь, и нежность, и страсть, и желание защитить от всех бед, беречь и заботиться. Была любимая женщина, была ее маленькая дочь, которая за короткое время стала для Алекса родным ребенком. Его два светлых лучика в привычном уже мраке криминального мира.
Именно светлых…
Света, Светланка, Лана-Олененок, Свет его жизни. И крошка Снежана, Нежнулька, со светлыми же кудряшками. Как же он полюбил их, своих девочек! Они стали смыслом его жизни, надеждой на счастье, на новую жизнь. Рядом с ними он становился другим, все плохое плавилось в его душе под теплыми лучами их света. И можно, нужно было просто перечеркнуть прошлую жизнь, начать с чистого листа — Лана была готова уйти с ним в никуда, доверить ему их с дочерью судьбу.
А он испугался.
Нет, изначально он придумал себе оправдание — босс не позволит ему уйти, будет искать, чтобы наказать, придется всю жизнь прятаться. Он не может подвергнуть такому риску любимую женщину и ее ребенка!
Вот только на самом деле все это было чушью. Да, Ифанидис славился своей мстительностью и жесткостью, он любил показательные карательные акции за предательство и трусость. Но на тот момент Алекс еще не был самым доверенным помощником босса, его правой рукой. Он и мизинцем правой руки не был, обычный рядовой сотрудник личной охраны босса.