Потому что родной отец этой малышки в кудряшках когда-то струсил.
Ладно, хватит хлестать себя по щекам. Ничего уже не исправить в прошлом, зато в настоящем — можно. И нужно.
Жизнь Алины более-менее наладилась, до опасного поворота было далеко, Ифанидисы затаились, и Алекс решил лететь в Россию, на месте разобраться, что там происходит. Он не мог поверить, что его Лана так легко могла принять смерть дочери, забыть о ней, променять на мужчину. Да, прошло больше двадцати лет, люди меняются, но…
Но не его Лана! Не его родной Олененок.
К тому же очень неспокойно было на душе, она, душа, рвалась туда, в Россию, к любимой, до сих пор любимой женщине. Беда с ней, большая беда, надо спешить, иначе…
Что иначе, Алекс не мог понять. Да он и своей маеты понять не мог, даже злился — что за бабская истерика? Это так внезапно свалившееся на него отцовство влияет? Разбередило старую, давно зажившую — как думал Алекс — рану.
Но злиться — непродуктивное занятие. Если что-то мешает нормальной жизни — реши проблему.
И Алекс улетел в Россию, отпросившись у Ифанидиса. Рвать с боссом окончательно он пока не решил, не видел смысла. Вытащить Алину и вернуть ее на Родину он сумеет, не привлекая к себе внимания. Что дальше? Время покажет. Если он будет нужен своим девочкам, он найдет способ быть рядом. Ну а если нет — зачем ломать свою устроенную, вполне комфортную и обеспеченную жизнь?
Разыскать Светлану большого труда не составило. И разобраться, что происходит в ее жизни — тоже. Что-что, а собирать информацию Алекс умел.
Страшный диагноз, предательство близких, тотальное одиночество…
Ох, как же трудно было сдерживаться, оставаться в стороне! Как хотелось изуродовать откормленную физиономию альфонса с труднопроизносимым именем Иннокентий! Отхлестать по щекам эгоистку Снежану! Ведь какая милая девчушка была, Алекс к ней искренне привязался. А выросла… Впрочем, вся в отца, такая же корыстная и бездушная. Сначала предала сестру, а теперь — мать. И крокодиловы слезы льет, типа раскаивается! Дрянь.
Ну да ладно, пусть живут, как хотят. Ему надо Лану спасать.
За много лет на службе у Ифанидиса на счету Алекса скопилась весьма внушительная сумма в евро, так что оплатить операцию Светланы он смог без проблем. Вчера к вечеру деньги поступили на счет израильской клиники, и сегодня ей должны позвонить.
А позвонили ему.
И сообщили, что телефон Светланы выключен, и не мог бы господин Агеластос связаться с госпожой Некрасовой и организовать ее приезд в Израиль? Это срочно, очень срочно! Время играет против госпожи Некрасовой!
Господин Агеластос пообещал сделать все возможное.
А сердце сжалось от дурного предчувствия. Ты что задумала, идиотка?!
— Скоро увидимся, солнышко мое родное, — Светлана ласково погладила Алину по щеке.
По мраморной щеке — Алина была изображена на памятнике в полный рост. Игорь расстарался, заказал шикарное надгробье. Откупился и вычеркнул из жизни, постарался забыть.
Могилу дочери, судя по цветам, навещала только Светлана. Или кто-то другой приходил без цветов, потому что в мраморной вазе стояли только те, что приносила мать.
Раньше этот мраморный пантеон, по сути — беседка из мрамора — немного напрягал Светлану, казался слишком пафосным для ее девочки. Позже она оценила возможность сидеть у могилы столько, сколько требует душа, не зависеть от погоды. Дождь ли, снег — все это теперь не мешало общению с дочерью, и Светлана порой несколько часов проводила здесь, делясь с Алиной наболевшим.
Осенью сидеть на мраморной лавке стало холодновато, и Светлана начала брать с собой плед и термос с горячим чаем. Могила Алины была немного в стороне от центральной аллеи кладбища, по периметру ее укрывала живая изгородь из туй, так что общению матери с дочерью никто не мешал.
И сегодня никто не помешает, тем более что перед Новым Годом посетителей на кладбище было, мягко говоря, немного. Предпраздничные хлопоты не оставляли места для тоски по ушедшим. Да и холодно, плюс накануне снега намело, а работники кладбища не спешили расчищать всю территорию, прогнали трактор только по центральной аллее, дальше — сами.
Сами так сами.
Ноги проваливались в снег выше колена, идти было тяжело, ботинки, не предназначенные для ходьбы по снежной целине, обиделись на столь бесцеремонное отношение и мстительно нагребли внутрь снега. Ага, получила, бестолочь! В другой раз будешь головой думать, и обувь более подходящую надевать! А сейчас — развернулась и марш домой, носки вон насквозь промокли, пальцы ног начинают неметь. Так и до воспаления легких недалеко, и обморожение…