– Серьёзно? Круто…
Мы сжевали по паре сосисок, а я тоскливо подумал, что моя анонимность дала всё-таки брешь. Вчера меня пытались поймать трижды.
Сегодня просто-напросто вычислили.
– Лёня, я не знаю ни одного дайвера, – сказал Маньяк. – И не собираюсь их ловить. У меня комплексов нет… особенно к друзьям.
– Спасибо, – сказал я.
– Знаешь… только один вопрос.
Вот всегда у хакеров находится один вопрос. Они думают, что можно спросить что-то такое, после чего все тайны дайверов станут понятны.
– Ну?
– Когда дайвер решает выйти из виртуальности – что он делает? Просто думает: хочу, мол, оказаться в реальном мире? Или как?
– Я слышал, что один дайвер… – я отвёл глаза, – при этом бормочет глупую фразу.
– Какую?
– Глубина-глубина, я не твой.
– И всё?
– Иногда он ещё добавляет: «Отпусти меня, глубина».
– И всё? – уныло спросил Маньяк.
– Да.
– Просто-то как…
Маньяк порылся в карманах, достал пачку «Лаки Страйк», закурил. С лёгкой обидой сказал:
– Раньше было просто. Есть хакеры, есть честные чайники, есть ламеры. Первые – умеют все. Вторые – учатся. Третьи – дураки, над ними и поиздеваться не грех. Вот ты… как был чайником, так им и остался!
– Да, – согласился я.
– Но вот появилась глубина… казалось – все наши мечты сбываются.
Маньяк горько засмеялся.
– А на деле – фиг! Я, крутой хакер, – с вызовом заявил он, – в виртуальности один из миллионов! Ну, посмышленее, наверное. Опыт есть какой-никакой! А всё равно… порой такое бывает…
Он замолчал, вертя в руках сосиску. Потом сообщил:
– Я на днях мышь съел.
– Что?!
– Мышь. Компьютерную. Ну, не саму мышь, она твёрдая… провод перекусил.
– Зачем? – тупо спросил я.
– Случайно. Был в глубине. Сидели с ребятами в «Радуге», пиво пили с копчёной рыбкой… Ну, у меня рыбка кончилась, взял с тарелки у Макса…
– Макс ведь пива не пьёт!
– А он «Фиесту» пил.
– С копчёной рыбой?!
– Чтобы не выделяться… – Маньяк вздохнул. – Ну, видно тянуться далеко было… вот и дёрнулся в реальности. Когда вышел – смотрю, у мышки провод перекушен! И, вроде, немножко его не хватает…
– Живот не болит?
– Нет, пока ничего…
Мы наполнили бокалы.
– Или вот, – продолжил Маньяк. – «Лабиринт Смерти» знаешь?
– Да, – я мигом протрезвел.
– Недавно решил развеяться, заглянул сразу на семнадцатый уровень. Там сейчас такого понаделали! Кошмар, а не игрушка… в общем, я завяз.
– То есть?
– Не смог пройти на следующий уровень. А без этого меню выхода не появляется.
– И что?
– Сидел полтора суток, – зло сказал Маньяк. – Нас там целая компания собралась… идиотов. Раз по десять нас пристрелили, потом мы просто забаррикадировались, сидели в одном подвальчике, песни пели, от монстров отстреливались… пока у нас таймеры не сработали.
– У тебя непрерывное пребывание в глубине – тридцать шесть часов?
– Теперь – двадцать четыре.
– А что же Галька?
– Да… она у тёщи была… Лёнька, а у тебя какое ограничение по времени?
– Я снял запрет, – признался я.
– Понятно… дайвер… – Шурка принуждённо засмеялся. – Черт! Никогда не верил в вас до конца, хоть и подозревал!
– Меня, что ли?
– Конечно. Нафиг чайнику боевые вирусы и противоядия?
Мне немножко грустно. Что-то изменилось в наших отношениях. И слишком резко. Может быть, со временем это пройдёт…
– Шурка, я все равно ни черта не умею – кроме как выходить из виртуальности. Для меня любая программа – это куча бессмысленных символов и пусковой файлик.
Маньяк кивнул.
– Понимаю. Но скажи – ты бы поменялся со мной местами? Что интереснее – творить глубину или повелевать ей?
Я молчу.
– Наливай… – со вздохом сказал Маньяк.
100
У Маньяка я просидел до позднего вечера. «Гиннес» сменился «Балтикой» номер шесть, а на десерт Шурка откопал банку рождественского «Кроненбурга». Ни ирландское, ни питерское, ни французское пиво не подкачали.
В глубине души я был рад, что хоть кому-то открылся. Мои друзья-хакеры делятся на две группы – одна хранит тайны до первой бутылки пива, вторая, после этой самой бутылки, её как бы забывает. Шурка – из второй.
По крайней мере теперь он будет знать, для чего мне весь разнообразный вирусный софт, который я правдами и неправдами выманиваю у него.
Насколько проще было бы, не затягивай глубина так сильно, думал я в такси по дороге к дому. Насколько правильнее и легче.
Не было бы деления на счастливчиков и неудачников, которое ничем не сломать. Не было бы этого безумия – великолепных программистов, неспособных перейти грань между иллюзией и явью, и неумёх вроде меня, не замечающих этого барьера.
Не было бы зависти друг к другу – и вечной охоты.
Но разве я виноват? Я и сам не знаю, почему так происходит, какая ошибка сознания, а ведь это именно ошибка – мы в меньшинстве, – делает из человека дайвера. Не пользоваться своей способностью глупо. Предлагать её для всеобщего изучения – страшно.
Так уж получилось. Кто-то прыгает на восемь метров в длину, кто-то пишет стихи, кто-то неподвластен виртуальности. Но почему нас так, так мало? Настолько, что считать приходится не в процентах, а поголовно…
– Здесь? – спросил водитель.
– Да, спасибо.
Я расплатился, выбрался из машины, пошёл к подъезду, чувствуя себя раздутым, как воздушный шарик. Сейчас надо либо завалиться спать, смирившись с утренней разбитостью, или нырять в глубину. Она хорошо снимает похмелье.
На втором этаже подъезда, там у нас почему-то всегда горит лампочка, сидело человек пять подростков. Перекидывались картишками прямо на полу, о чём-то вполголоса разговаривали… нет, скорее не разговаривали – перерыкивались. Двоих я знал, трое казались незнакомыми. Маленькая стая мелких хищников. Такая с удовольствием загрызёт одиночку в тёмной подворотне. Но здесь я в безопасности. Возле норы хищники не охотятся.
– Здравствуйте, – буркнул парнишка, который живёт надо мной. В точно такой же однокомнатной, с родителями и старшей сестрой, частенько приходящей только под утро. Слышимость у нас прекрасная, я в курсе всех их проблем и скандалов.
– Привет, – сказал я.
– Лёня, у вас сигарет не будет?
Я старше его лет на пятнадцать, но подростки держат меня почти за сверстника. Возможно, потому, что я не женат, а в моём мусоре преобладают пустые пивные банки.
– Сейчас.
Сам я не курю, но дома всегда валяется пачка-другая сигарет для заходящих хакеров. У них курение – профессиональная черта.
Паренёк терпеливо переминался за дверью, пока я поставил канистру, включил свет и рылся в шкафу.
– Держи.
Он благодарно кивнул, открывая пачку, я махнул рукой – забирай всю, и запер дверь. Хищников надо прикармливать. Чуть-чуть. Чтобы не обнаглели, но даже в затуманенных выпивкой мозгах мелькала мысль, что я «нормальный мужик».
Я быстро разделся, покидал одежду на кровать, пошёл в ванную. Постоял немного под холодным душем.
Нет, никакого сна. Глубина ждёт.
Весь день я старался не думать о человеке без лица и медали вседозволенности, лежащей на складе. Но теперь, в темноте, когда виртуальность приближалась все ближе, они не выходили из головы.
Человек и медаль.
Кнут и пряник.
Что такого могло случиться в «Лабиринте», с чем не справились два дайвера? Профессионалы, работающие хоть и анонимно, но по постоянному контракту? Знающие «Лабиринт» до последнего закоулка…
Что-то, не имеющее аналогов?
Очень странно.
Я вытерся, бросил полотенце в таз с грязным бельём, вернулся в комнату, щёлкнул тумблером питания компьютера и стал натягивать комбинезон.
– Добрый вечер, Лёня, – сказала Вика.
– Привет, старуха.
Женское лицо на экране улыбается. Нет, наверное, я не прав. Надо поставить другую реакцию на слово «старуха» – лёгкая обида, надутые губки, чуть отведённый взгляд.