– Тебе идет, – нехотя признал он. – Не парься ты так, Вера. Зашла и зашла. Воскресенье, утро. Почему нет? Для шампанского, конечно, еще очень рано. Но кофе-то мы с тобой можем выпить? А потом пойти прогуляться.
Он готов был идти с ней куда глаза глядят, лишь бы подальше от квартиры с разобранной кроватью, угол которой прекрасно просматривался из коридора. Очутиться с Верой в этой самой кровати он хотел меньше всего.
Кажется, она поняла его намерения. Потому что резко поднялась и произнесла:
– Давай кофе выпьем где-нибудь еще. Ты умывайся, Дима, я тебя во дворе подожду.
Он вышел к ней через рекордные десять минут, успев принять душ, побриться, почистить зубы и найти свежую футболку с чистыми джинсами.
– Куда пойдем? – поинтересовался он, выразительно глянув на ее туфли. – Готова к длительной прогулке?
Она не была готова. Шпильки были не для прогулки, шпильки были для него. Решили, что выпить кофе они вполне могут в парке через дорогу на открытой веранде. Народу к этому часу там было мало. И солнце еще не добралось до полосатого полога, под которым в жару дышать было нечем. Они уселись за дальний столик, заказав по кофе и пирожному.
– Хорошо здесь, – мечтательно улыбнулась ему Вера. – Народу мало. Прохладно пока… Ты извини меня, Дима, я, наверное, поломала какие-то твои планы.
– Хватит уже извиняться, – поморщился он досадливо. – И планов никаких не было. Порядок хотел в доме навести, подумать еще.
– О чем? – взмахнула длинными ресницами Вера. – О жизни?
– О деле. – Дима покусал губы. – Не дает мне покоя это убийство на лестнице. Все как-то…
– Слишком просто?
– Типа того, – он откинулся на спинку плетеного кресла, уложил на затылок сцепленные замком пальцы. – Вроде все понятно. Дюжина свидетелей. Отпечатки. Все как по учебнику, а…
– А она не признается! – легонько шлепнула кончиками пальцев по краю стола Вера. – Почему?
– Да! Почему? Бормочет ерунду про какого-то третьего. А его никто не видел. Не входил и не выходил никто из подъезда.
Дима замолчал. К столу подошел официант, принес заказ.
– Может, не входил и не выходил, что тебе кажется странным? – глянула на него поверх кофейной чашки Вера.
– Получается, она врет.
– Необязательно. – Она сунула ложечку с засахаренной вишней в рот, принялась медленно жевать. – Может, ее соперницу убил кто-то из жителей этого подъезда?
– Не может. Мотива ни у кого нет. Люди вполне себе приличные. И почти все были друг у друга на виду.
– Почти? Что значит «почти»?
Вера повозила ложечкой в воздушном креме. Недоуменно глянула и неожиданно покачала головой.
– Вы все квартиры в подъезде прошли в вечер убийства?
– Поквартирный обход, конечно же, был, но… – Дима досадливо покусал губы. – Убийца с ножом в руках – вот он. Перед глазами. Кому придет в голову мысль искать кого-то еще за закрытыми дверями?
– А дверей закрытых много было? – не отставала Вера.
– Так лето, время отпусков, Верочка. Кто на даче, кто на море. Конечно, половина квартир была заперта. Но на лестничной клетке, где произошло убийство, почти все жильцы были в полном составе. Только одна квартира оказалась запертой. А в остальных – работающий люд…
– Да, да, я знаю этот дом. Приходилось по службе сталкиваться.
– Что-то серьезное? – вытянул Дима шею в ее сторону. – По убитой что-то?
– Нет, нет. О ней мне вообще ничего не известно. Но район тот не очень благополучный. Подростки проблемные. По прошлой весне притон один накрыли. И наркотиками торговали, и проституцией занимались.
– В квартире?
– Сразу две квартиры объединили под притон. И ремонт закатили приличный. Дело было поставлено на широкую ногу.
– Прямо в этом же доме, где и было совершено убийство?
– Нет, не в этом. В соседнем. Но! – Вера допила кофе и поставила пустую чашку на стол. – В этом вашем доме живет один из фигурантов того громкого дела.
– Живет? Не сидит?
– Нет. Соскочил. Но даже странно, почему его не закрыли. Личность, скажу тебе, легендарная. Некто Сергей Иванович Золотов. В блатном мире – Серж Золотой. Пятидесяти лет от роду. На нары присаживался лет с семнадцати.
– Убивал?
– Нет. Крал… – Вера неожиданно протянула руку и погладила Диму по щеке. – Побрился… Успел…
От ее ласки он опешил, смутился, покраснел, уронил чайную ложку на стол. И кусок пирожного, которое он только-только поддел, плюхнулся на стол кремовой горкой.
Какая неловкость! Он не любил выглядеть неловким. Особенно в глазах женщин. Особенно если женщина была в белоснежном платье с воланами и алой розой в волосах. Почувствовал себя неуклюжим подростком, честное слово.