Иво Кийск впервые принимал участие в работе экспедиции, занятой описанием планеты. Прежде он входил в состав одного из отрядов галактической разведки. Два года назад, во время первой высадки на Калгоду, Кийск угодил в ловушку синего слизня. Ему удалось невозможное — отбиться от гигантского моллюска и выбраться из его зловонной ямы. Когда Кийска нашли, он был без сознания. Все его тело было облеплено едкими выделениями слизня. Врачам удалось сохранить только его лицо. Остальные поверхности тела закрыли синтетической кожей. Состояние здоровья Кийска после выхода из больницы не внушало врачам никаких опасений, но все же, проявляя разумную осторожность, медицинская комиссия не дала ему разрешения на продолжение службы в галактической разведке. Не привыкший к спокойной и размеренной жизни на Земле, Кийск готов был лететь куда угодно, в любой должности. Три месяца он обивал пороги всевозможных ведомств, учреждений и фирм, занимающихся работами вне Земли, и в конце концов для него нашлось место помощника руководителя комплексной экспедиции на планету с индексом «пятнадцать». «Пятнашка» — это, конечно же, не бог весть что, но в положении Кийска выбирать не приходилось.
К радости Маклайна, Кийск блестяще справлялся со своими и его, Маклайна, обязанностями, обращаясь к руководителю за разрешением или советом в крайне редких случаях. «Основы…» феноменальными темпами увеличивались в объеме.
Сейчас, слушая историю о злоключениях Бориса, которую не без удовольствия пересказывал Карен, Маклайн непонимающе смотрел то на удивительно спокойного и как всегда немного мрачноватого Кийска, то на осунувшегося, потерянного, не похожего на себя самого Киванова, то на пытающегося как обычно шутить по любому поводу Качетряна.
Когда Качетрян закончил рассказ, Маклайн посмотрел на Кийска и беспомощно развел руками:
— Я ничего не понимаю, — растерянно произнес он.
— Использовав Бориса в качестве матрицы, Лабиринт создал двойника, который сейчас находится на станции, — разъяснил ситуацию так, как он ее понимал, Кийск. — Мы не знаем, кто и с какой целью создал копию, поэтому нам следует принять все возможные меры безопасности.
— Да-да, конечно! — с готовностью согласился Маклайн.
— А этот Борис, — Качетрян взглядом указал на Киванова, — он настоящий или копия?
— Откуда я знаю? — пожал плечами Кийск.
— Что значит «копия»?! — взорвался молчавший все это время Киванов. — Какая я вам копия?! Ловите эту копию, если есть желание, а я иду отдыхать! Я археолог, а не контактер — и не эсбэшник! Ловить чужаков — не мое занятие!
Уперевшись руками в подлокотники, Киванов вытолкнул себя из кресла и быстрыми, широкими шагами направился к двери.
— Сядь на место! — рявкнул у него за спиной Кийск.
Киванов остановился возле двери, так и не открыв ее.
— Пожалуйста, Боря, сядь на место, — уже спокойно повторил Кийск.
Помедлив секунду, Киванов вернулся на свое место.
— С чужаками нам придется разбираться самим, поскольку профессиональных контактеров среди нас нет, — сказал Кийск, обращаясь одновременно ко всем присутствующим. — Задача номер один — найти второго Бориса. Для начала следует собрать в одном месте весь персонал станции. После этого мы с главного пульта заблокируем все отсеки и обыщем их один за другим.
— Верно, — слишком уж поспешно кивнул Маклайн, заранее готовый соглашаться со всем, что скажет Кийск. — Внимание! — громко произнес он, включив микрофон внутренней связи. — Всем членам экспедиции срочно собраться в кабинете руководителя!
— Не хватает четверых, — сказал Качетрян, обведя взглядом присутствующих.
— Троих, — поправил его Кийск.
— Четверых, — снова сказал Качетрян и, загибая пальцы, начал пересчитывать. — Штрайх, Ивлева, Палмер и… второй Киванов, — закончил он, пожав плечами.
Кийск удивленно поднял брови:
— Ты думаешь, он придет?
Качетрян с сомнением пожал плечами.
— А почему бы и нет, — мрачно изрек Киванов. — Неизвестно еще, кто из нас настоящий.
— Кстати, — воскликнул Качетрян, — как бы нам их не перепутать!
Быстро глянув по сторонам, он схватил со стола маркер, подошел к Киванову и нарисовал на нагрудном кармане его куртки жирную, ярко-красную двойку.
— Два — это потому, что ты вторым пришел ко мне обедать, — объяснил он.
Борис не успел высказать своего мнения на сей счет.
Дверь открылась, и в кабинет вошел Ален Палмер.
— Что случилось? — спросил он с порога.
— Садись, — указал ему на свободное кресло Кийск. — Узнаешь, когда соберутся все.
В коридоре послышались голоса. Дверь открылась. Галантно изогнувшись в поклоне, Игорь Штрайх пропустил вперед Марту Ивлеву. Улыбнувшись, Марта скользнула в кабинет. А Штрайх сделал шаг в сторону, уступая проход кому-то еще, кто находился рядом с ним в коридоре.
— Прошу вас, сударь!
— Благодарю.
Обогнув Штрайха, в кабинет руководителя экспедиции вошел Борис Киванов.
— Немая сцена! — трагическим шепотом произнес Качетрян.
Пришедшие с изумлением смотрели на сидевшего в кресле Киванова. Те же, кто находились в кабинете, с неменьшим изумлением рассматривали его двойника.
Быстрее других сориентировался в ситуации Качетрян. Он подошел к новоявленному Киванову и нарисовал на кармане его куртки цифру «один».
— Ты у нас будешь Бориска-один, — сказал он, ободряюще похлопав Киванова по плечу.
— А это кто? — указал Штрайх на другого Киванова.
— А это — Бориска-два, — как само собой разумеющееся объяснил Качетрян.
Киванов-два медленно поднялся и, сделав два шага вперед, остановился напротив своего двойника.
Два человека, похожие, как две горошины из одного стручка, внимательно рассматривали друг друга, изучая каждую деталь, но взгляды их при этом не пересекались.
Смотреть на своего живого двойника — это совсем не то, что рассматривать самого себя в зеркале. Это страшно. Сначала начинаешь искать различия, хотя бы незначительные, заметные только тебе одному. Потом появляется желание оттолкнуть, ударить. Холодная, тупая, беспричинная злость поднимается снизу, дергается дрожью в коленях, сводит живот, гулко отдается ударом сердца, перехватывает спазмом горло и красным, горячим туманом обволакивает мозг.