Чурч понимал, что, несмотря на усталость, ему не удастся сразу же заснуть. Он уже несколько месяцев страдал от бессонницы. Наверное, причина заключалась в постоянном возбуждении, в которое его приводили бесконечные исследования. После того как он начал свои эксперименты, ему удалось сделать несколько открытий, и он чувствовал, что с каждым днем приближается к заветной цели — созданию высшего существа.
А Креспи все понял? Вопрос века. Если откинуть в сторону лесть, необходимую, чтобы отвлечь Креспи от излишнего интереса к тому, во что ему совсем не следовало совать нос, то нужно признать, что он — способный ученый, конечно, несколько ограничен, но не надо снимать его со счета и отсылать обратно, потому что Креспи смог мгновенно уловить детали, на которые предыдущие помощники Чурча даже не обратили внимания. Но достаточно ли у Креспи навыков и знаний? Хватит ли таланта? Смеет ли Чурч хотя бы надеяться, что Креспи станет настоящим помощником, правой рукой, может, даже равным партнером?
«Ладно, пора ложиться спать», — решил доктор.
Чурч вошел в свою каюту, в которой не горел свет, и заглянул на крошечную кухню, где держал таблетки — снотворное, в частности. Чурч открыл кран, набрал стакан воды, выпил две таблетки каффидрина и пошел в спальню.
Доктор снял ботинки и очки и лег на кровать, в надежде, что таблетки скоро подействуют.
Он вспомнил о том, как сегодня на его глазах умер очередной чужой, и удивился своим эмоциям, которые обычно вызывало подобное зрелище: сожаление, раскаяние, жалость. Он чувствовал себя несчастным.
И еще при виде смерти чужого на него нахлынули ностальгические воспоминания, черт побери. Он не любил думать о том времени, когда его семья и их друзья остановились на той планете. Это было бессмысленно и всегда приносило боль. Но иногда он не мог заставить себя забыть о том, что случилось тогда, был не в состоянии сдержать поток видений. Он приложил столько усилий, чтобы вычеркнуть их из памяти, но они все равно упорно всплывали. Конечно, с годами резкость красок ослабла, эмоции проявлялись уже не так сильно, временами изменялась хронология событий...
Чурч опустил веки: снотворное наконец начало действовать. И перед его глазами поплыли картины, которые он не забудет никогда...
Чужие тянули сопротивляющихся людей через низкие кустарники, выросшие в созданном в соответствии с программой «Генезис» Раю, все дальше и дальше от станции, из базы данных которой Джейсон Чурч забрал нужный пакет, и от их корабля.
— Пол? Пол! — кричала его мать, которую держало одно из чудовищ впереди. Она не видела, жив ли он еще или нет.
— Со мной все в порядке! — крикнул сын, хотя прекрасно понимал, что все как раз наоборот.
Тварь, державшая его, казалась необычайно сильной, руки Пола были уже все в царапинах от жутких когтей и саднили. Юноша почему-то не сомневался, что всех членов их экипажа в самом скором будущем ждет смерть.
«Почему они нас еще не убили? — думал Пол. — Зачем они нас куда-то тащат?»
Внезапно его охватил дикий, животный страх. Он вспомнил о рассказах, слышанных им на одной военной станции, о том, что чужие не только едят людей, но иногда также используют их для продолжения своего рода...
Пол снова попытался вырваться из огромных лап, безжалостно стискивавших его. Он неистово сопротивлялся, но был гораздо слабее: существо еще крепче прижало его к себе и зашипело. Когти проткнули кожу в нескольких местах, по его рукам потекли струйки алой крови.
Впереди Пол увидел огромную скалу, заросшую сорняками и мхом. По величине она оказалась примерно такой же, как их корабль, даже больше. Когда они приблизились к ней. Пол внезапно понял, что это совсем не скала, а логовище чужих...
От него шел ужасный запах. Именно здесь находился источник зловония, которое Чурч почувствовал, выйдя из корабля. Так пахнет разлагающийся труп, гниющее растение, плесень, вместе взятые. Полу никогда не доводилось сталкиваться ни с чем более омерзительным. На самом деле это оказалась смесь гниющей плоти, старого пота, испражнений, рвоты и ядовитых химикатов. Пол понял, что ему никогда не удастся описать это зловоние тому, кому никогда не доводилось понюхать чего-то подобного: этот запах не поддается определению. Подумав об этом, он сразу же понял, что, наверное, и рассказывать-то ему больше ничего никогда не придется, потому что жить им всем осталось совсем немного.
Никто из членов экипажа не заметил логовище чужих ни перед приземлением, ни сразу же после того, как они оказались на этой планете: оно было все покрыто растительностью. Астронавты допустили глупую, непростительную и фатальную для них всех ошибку. А чужие, в свою очередь, увидели их, наблюдали за тем, как люди выходили из корабля, а сами в это время шипели и повизгивали, предвкушая удовольствие...