– Выходим, – Иван встал, направился к выходу. – Не хотят говорить – ну и не надо.
У лестницы стояла небольшая блестящая машина в форме яйца, за рулем которой сидел работ, лицом похожий на Брежнева.
– Садитесь, – произнес Брежнев. – Наш господин ждет вас.
Иван с Чирком сели на заднее сидение. «Яйцо» плавно тронулось и понеслось по длинному тоннелю.
– Как зовут вашего господина? – спросил Иван робота.
Робот повернул голову назад, шевельнул густыми бровями.
– Зовут его Павлов Владимир Александрович. Больше я вам ничего сказать не могу. Нельзя!
– Ну, и за это спасибо!
– Точно не литсянин, – пробормотал Чирк.
– Русский! – Аникеев потер ладони. – Наш человек!
Тоннель внезапно закончился. Робот вышел из машины, помог выбраться из неё Ивану с Чирком, подвел их к округлой кабине лифта.
– Прошу вас…
Двери лифта плавно закрылись. Он стал быстро подниматься вверх. Через прозрачные стекла кабины было видно, как мелькают с бешеной скоростью этажи.
– Не советую вам смотреть в окна лифта, – сказал робот. – Людей иногда тошнит.
– Я – не человек! – с гордостью в голосе сказал Чирк, продолжая смотреть через стекло.
Иван, чувствуя, как что-то внутри поднимается к горлу, опустил взгляд и стал рассматривать свои туфли, которые за неделю ходьбы по лесу расклеились, стали грязными и бесформенными. Лифт резко остановился.
– Прошу! – робот вытянул руку.
– А как тебя зовут? – спросил Иван, выходя из лифта.
– Леонид Ильич, – ответил робот.
– Я так и думал, – усмехнулся Иван. – Твой господин стопудово русский.
– А что такое «стопудово»? – спросил Чирк.
– Наверняка, точно, гарантированно, несомненно, – ответил Аникеев.
– Богат ваш язык, – задумчиво произнес литсянин.
– Я знаю, – Иван направился по просторному холлу, обвешанному картинами России, на которых были изображены то лес, то поле, то речка. На одной из картин была изображена девушка с ведром. Чертами лица девушка была похожа на популярную певицу советских времен. Имя и фамилию певицы Аникеев вспомнить не смог.
Навстречу им вышла красивая мулатка.
– Владимир Александрович ждет вас, – произнесла она, приветливо улыбнувшись.
Бесшумно разъехались в разные стороны металлические двери . Аникеев с Чирком вошли в просторное, светящееся белым светом помещение, обставленное мебелью, выполненной в стиле советских времен. Там стояли шкафы, диваны, комоды. На стене висел ковер, на котором был изображен олень. В центре комнаты стояло большое кресло, в котором сидел очень толстый человек в желтом балахоне. Увидев Ивана, он вскочил с кресла, едва не опрокинув его, кинулся к Аникееву с вытянутыми руками.
– Как я рад! – громогласно возвестил он. – Как я рад увидеть русское лицо на этой забытой Богом планете.
– Взаимно, – ответил Аникеев, пожав толстяку руку.
– Ну, рассказывайте, как вы тут очутились? Неужели наши инженеры придумали ракету, способную долететь до Эймы?
– Так называется эта планета? – спросил Иван.
– Да! – толстяк вытянул руку, указав на диван. – Да вы присаживайтесь.
Иван с чирком сели на диван. Чирк, как маленький ребенок, стал болтать ногами, но, поймав на себе строгий взгляд Аникеева, перестал так делать, сделал серьезное лицо. Толстяк придвинул свое кресло к дивану, подпер подбородок локтем.
– Я боюсь вас разочаровать, Владимир Александрович, но наши ещё не придумали космических кораблей, способных летать так далеко, а главное – быстро. Я здесь оказался, войдя в лабиринт. Вошел я в лабиринт в Минске, в парке Челюскинцев, а вот вышел из него здесь.
– Я тоже здесь оказался так, – Чирк вздохнул. – Только я не землянин. Я с Литса. Мы с женой и с маленьким сыном шли к моему брату, чтобы поздравить его с назначением на должность командира межзвездного отряда, когда увидели вход в лабиринт. Я зашел, заблудился и вышел там же, где вышел Иван, у моря. К счастью, мои родители были межзвездными исследователями. Они научили меня, как можно выжить в условиях чужой планеты. На пятьдесят пятый день нахождения здесь я встретил Ивана. Если честно, до встречи с ним я планировал съесть какое-нибудь ядовитое растение и убить себя. Но, увидев Ивана, я понял, что нужно жить. Хотя бы для того, чтобы спасти жизнь Ване. Он бы сто раз уже помер без меня, без моей помощи. Он абсолютно не приспособлен для жизни в условиях этой планеты.
– А почему ты мне раньше этого не говорил? – удивленно спросил Аникеев.
– А ты и не спрашивал.
Глава 7. История Павлова
– Мужики! – Владимир Александрович подался вперед. – Я сюда попал таким же образом. Я жил в Ленинграде, учился в школе. Моя мать работала продавцом в продуктовом магазине. Отец ушел от матери, когда мне было пять. Мать рассказывала, что он был летчиком. Когда мне исполнилось двенадцать… Помнится, было лето, у меня были каникулы. Играли мы с пацанами в футбол. Это было лето 1967 года. Генеральным секретарем компартии тогда был Брежнев Леонид Ильич. Вдруг смотрим, а прямо посередине двора появилось небольшое строение, из которого вышел седой мужик в плаще. «Хотите погулять по лабиринту?», – спрашивает он нас. Мои друзья тогда почему-то испугались, а я вот согласился! И пошел я по длинным коридорам, удивляясь, как они могут быть такими большими? Шел я прямо, потом сворачивал направо, налево, пока на меня не напал какой-то черный безглазый чудик с большими зубами и когтями размером с лезвие перочинного ножа. Этот гад мне плечо поцарапал…