«Огра матя, – шепчет женщина. – Кархас мулдык».
Иван снова проваливается в темноту. Снова что-то чувствует. Понимает, что его переворачивают на живот, ощущает многочисленные уколы в спине, словно в спину втыкаются сотни раскаленных иголок. В ноздри ударяет запах сухих трав.
Опять провал в сознании. Из провала он выныривает под громкие звуки, с трудом открывает глаза, видит знакомую фигурку в шкурах и в маске, сделанной из черепа какого-то животного. Женщина-собака бьет в бубен, кричит: «Марха! Мархарра! Кас тырдык».
Аникеев видит розовое облако, окруженное сверкающими огоньками. Облако неподвижно висит над ним, потом медленно опускается, обволакивает его, проникая в нос, в рот и в уши. Иван ощущает, как внутри его что-то шевелится, щекочет.
«Кахм расстар!», – кричит женщина-собака, и сознание Аникеева снова отключается.
Он очнулся внезапно, словно от какого-то внутреннего толчка. Открыл глаза, осмотрелся. Он обнаженный сидел на шкурах. Напротив него стояла на коленях женщина-собака. Она держала в руках на уровне лица Ивана чашу с дымящейся жидкостью.
– Ятя! – она приблизила чашу к губам Аникеева.
– Спасибо, – Иван осушил чашу до дна. Напиток по вкусу напоминал квас. – Вкусно.
– Арх! – женщина улыбнулась, обнажив мелкие острые зубки.
Аникеев улыбнулся ей в ответ, посмотрел по сторонам. Они по-прежнему находились в овальном жилище, обтянутом кожей. Отверстие в потолке и вход в дом были затянуты шкурами. В центре круглой комнаты лежали большие камни, разогретые добела. Под ними теплились угли. Было жарко. С Ивана тек пот. Струйки пота лились по лицу, грудям и по животу женщины-собаки. Это были те немногие части тела женщины, на которых не росла шерсть.
В полуметре от шкур, на которых сидел Иван, стояла деревянная кадка с горячей водой, в которой отмачивались длинные стебли какого-то растения. Достав их из воды, женщина-собака встала, жестами показала Ивану, что ему тоже нужно встать. Аникеев подчинился. Оказалось, что женщина-собака с ним одного роста, хотя Иван почему-то думал, что она ниже его. Окинув Аникеева взглядом, женщина-собака принялась хлестать его стеблями, покрытыми узкими длинными листьями.
– Ой, хорошо! – Иван крутился волчком, подставляя под упругие стебли то грудь, то спину. – Это как русская баня. Давненько я так не парился!
– Ярси! – покрытая шерстью женщина засмеялась. – Кураи арм!
Потом она передала веник из стеблей Аникееву, плеснув на камни немного воды. Послышалось шипение. Жилище собакоподобной женщины заволокло паром. Иван парил женщину-собаку веником из стеблей, она тихонько поскуливала от наслаждения, высунув изо рта длинный красный язык. В какой-то момент она сказала: «Эйр!» и выскочила из дома. Послышался звук льющейся воды. Через несколько секунд женщина-собака вошла в дом и окатила Аникеева холодной водой из деревянного ведерка.
– О! Да ты знаешь толк в бане!
– Ренч! – похожая на собаку женщина приложила палец к губам Ивана. Сняв с себя украшение из круглых кусочков золота, она повесила его на шею Аникеева поверх нательного крестика, глядя ему в глаза и улыбаясь. Потом она толкнула его на шкуры и с грациозностью кошки прыгнула на него сверху.
– Ого! А ты…
– Ренч! – повторила женщина-собака. – Хаи! Хаи!
Поскуливая, она принялась тереться об Аникеева своими многочисленными сосками, которые набухли и стали твердыми. Иван сначала подумал, что баня и столь странное поведение женщины-собаки составляют часть шаманского обряда, направленного на его исцеление. Но, когда человекоподобная собачка стала лизать его лицо, шею, грудь, опускаясь всё ниже и ниже, до Аникеева наконец-то дошло, что это уже выходит за рамки медицины. Да, он был благодарен покрытой шерстью женщине за то, что она ему не дала погибнуть от пчелиного яда и от холода, за то, что она обогрела его, за её доброту. Но его испугала мысль, что ещё чуть-чуть, и он совокупится с пусть даже похожей на женщину, но все-таки собакой.
– Послушай, может всё-таки не надо, – Иван уже хотел сбросить женщину-собаку с себя, но тут снаружи послышался какой-то шум.
Собакоподобная женщина вскочила, слегка отодвинула шкуру, закрывающую вход в жилище, принюхалась. Быстро задернув шкуру, она вдруг стала метаться, рыча и раздраженно поскуливая.
– Ерт!
– Что-то случилось? – спросил Иван, понимая, что все равно ничего вразумительного женщина-собака ему не скажет.
– Щ-щ-щ! – она принялась втягивать носом воздух. В дальнем конце она нашла под шкурами одежду, ботинки и рюкзак Ивана. Кинув всё это ему, она сама начала быстро одеваться.
– Муж пришел, да? – осенило Аникеева, и он начал быстро одеваться сам. – Пистолет! Где мой пистолет?