А потом, в тёмном зале кинотеатра он вдыхал аромат её духов и никак не мог сконцентрироваться на том, что происходило на экране. Аня сидела так близко, какое уж тут кино.
Ближе к вечеру дождь утих. Над заливом стелился туман. Большое белое облако приближалось к берегу. Они шли по набережной. Тимур вряд ли смог бы повторить, о чём они с Аней разговаривали. Слишком стремительным был их диалог. Сперва об одном, потом о другом, перескакивали с темы на тему. Чужой город, где их абсолютно никто не знал, и эта суббота, и набережная, мощёная брусчаткой, принадлежали только им.
А потом они ехали домой. За окном проплывали жёлтые огни фонарей, моргали светофоры.
Последний перекрёсток. Аня спит на пассажирском. Пока горит красный свет, Тимур смотрит на неё и думает. Поехать направо к ней домой или налево — к нему? Сегодня суббота. Завтра рано вставать не надо, спешить никуда не надо. Это было бы прекрасное утро…
Аня открыла глаза.
— Приехали?
— Да. Почти.
Загорелся зелёный, Тимур повернул направо.
Он не хотел оскорбить её. Но и сидеть вот так, ничего не делая, тоже не мог. Когда подъехали к дому, Тимур заглушил мотор, повернулся к ней и… наткнулся на какой-то ступор внутри.
«Поехали ко мне?» — звучало в его голове. Но произнести эти слова оказалось не так просто. В итоге он молча смотрел на неё, как мальчик, который никак не решится прыгнуть с моста в реку. Все могут, а он — нет.
— Спасибо! — сказала Аня. Придвинулась к нему, чмокнула в щёку и упорхнула.
Тимур смотрел, как она подошла к подъезду, открыла дверь. Ещё раз обернулась, махнула ему рукой и исчезла в отблеске света.
Ехать домой? От этой мысли стало холодно. Тимур дождался, когда загорится свет в её квартире на четвертом. Ехать домой? Но где твой дом? Тимур посмотрел в ночное небо — на луну, обрамлённую седым пухом. Может подняться к Ане? Или сперва написать?
Он уехал в тот вечер. Ни подняться к Ане, ни даже написать ей не решился. Всю дорогу он думал… Надо было найти предлог. Надо было позвонить ей. Надо было напроситься на чай.
Что если бы он поступил тогда иначе? Эта мысль снова маячила перед глазами, причиняя дискомфорт А, ведь, с того дня прошло уже полгода… Что, если бы он решился?! Вот, он глушит мотор, выходит из машины, закрывает дверь и идёт к Аниному дому. Воздух к вечеру прохладный, колючий. Отсюда и такие яркие звёзды на небе. Уже у двери подъезда Тимур оборачивается, чтобы ещё раз взглянуть на луну и видит…
…задний двор, огороженный серым бетонным забором. Снег медленно падает на пустырь. День, но сквозь туман не видно солнца. Здесь, на самом краю территории тихо. Только старшие иногда палят курильщтков.
Старшие говорят, что нужно учиться. Устраивают вступительные экзамены. А потом набирают за деньги всякий сброд. Тех, кого выперли отовсюду. Тех, за кого заплатили мамаши в надежде, что их отбитого отпрыска воспитают в мужском коллективе.
И таких много. Их приводили ещё и ещё. А дальше крутитесь, как хотите. В итоге климат внутри коллектива, дисциплина, успеваемость — все летело в трубу. Вот настоящее лицо старших, скрытое за алюминиевыми медальками.
Внимательные родители, почувствовав тухловатый запах, забирали своих детей. Тимур знал, что деваться некуда, его не заберут. К тому времени уже знал о решении Марьяны…
К кровати подошли. Ночь. В темноте не видно, но он отлично различил шорох и приглушённый смех. Сейчас будут крутить. Кого?
С Тимуром такого ни разу не делали. Но он видел… Они подходят к кровати со стороны ног. Обычно втроём-вчетвером, чтобы получилось сильнее. И резко вздёргивают кровать на попа. Так, чтобы спящий упал на пол вниз головой, вместе со всем своим барахлом. Простыни, матрац, одеяло — всё смешивается в одну кучу. Хорошо, если при падении не вернёшь шею.
Пока бедолага приходит в себя и понимает, что с ним произошло, эти трое уже разбегаются по своим койкам. Но дело даже не в смятых простынях. После этого ты не можешь спать спокойно. Просыпаешься от каждого шороха.
Так к кому же на этот раз? Он не успел додумать, как почувствовал, как ножки кровати приподнялись…