Шло представление участников команд. О каждом сообщался минимум информации - имя, раса, возраст и совершенное преступление. Сколько среди них крианцев, цзы’дариейцев, гнарошей, людей или дарлибов? Формировались ли команды случайным образом или участников подбирал отряд высокооплачиваемых аналитиков при вычислительной поддержке суперкомпьютера? На кого поставили на тотализаторе и в какую сумму оценили жизнь Мары или Джейн?
Увы, это знали только организаторы и зрители шоу. Все, что могли видеть сами участники - столбы света, то и дело выстреливающие в небо из-за стен Лабиринта. Под ногами Мары тоже загорелся прожектор, и она поспешила принять эффектную позу, улыбаясь в невидимую камеру. Джейн бестолково крутилась в потоке света, пытаясь что-то разглядеть то на небе, то на стенах. Свирш оставался неподвижным. Телепат, способный увидеть удар противника до того, как он его совершит, и сообщить об этом членам команды - щедрый дар. Если бы не одно обстоятельство, связанное с самой сутью телепатии.
Долгое время люди считали феномен телепатии выдумкой полубезумных эзотериков и сочувствующих им ученых, не знающих чем еще себя развлечь за государственный счет. Ведь куда полезнее синтезировать материалы, одинаково необходимые для космической отрасли и для легкой промышленности, чем измерять массу души и спорить, сколько ангелов поместятся на конце одной иглы.
Открытие планеты, населенной гусеницами-телепатами, должно было дать мощный стимул для развития, но превозносимая до небес уникальность каждого человека создала множество проблем.
Человеческий мозг легко получал передаваемую телепатическим способом информацию, интерпретировал её на основе жизненного опыта и воспроизводил в доступных понятиях и образах. Загвоздка в том, что набор понятий строго индивидуален. И чем ближе два человека друг к другу социально, культурно и эмоционально, тем больше точек соприкосновения. Однако, в ходе долгих экспериментов даже между двумя супругами, прожившими вместе пятьдесят лет, не удалось достигнуть и сотой части того, что легко получалось у свиршей. Гусениценогие игнорировали ограничения и свободно передавали вопросы и считывали мысленные ответы у любого разумного существа в исследованной части галактики.
Ирония ситуации заключалась в том, что самые приспособленные для общения существа, меньше всего хотели общаться.
Эпри-Ли-Ксарта страдал от чужих мыслей, как изможденная корова в жаркий день от назойливых мух. Ему бы взмахнуть хвостом или ушами и прогнать их прочь, но мухи-мысли обязательно вернутся обратно, чтобы облепить лицо и забраться в глаза и рот. Бесценный дар понимать ближнего напрямую, без несовершенства слов, обернулся величайшим проклятием - отсутствием одиночества.
Свирш читал мысли разумных в радиусе нескольких километров вокруг себя, воспринимая тысячи потоков одновременно, дальше образы сливались в белый шум. Сейчас, кроме мыслей тех трех, что были рядом с ним, он не слышал ничего. Сначала решил, что слишком возбужденные сопартийцы перебивают и нивелируют всех остальных, но стоило им успокоиться, и он понял, что ошибся. Не раздумывая над тем, благодарить за это стены Лабиринта или неведомою установку-глушилку, Эпри-Ли-Ксарта захотелось немедленно развить успех, прихлопнув оставшихся мух.
Цзы’Наола не ожидал такой проворности от существа, умеющего только ползать. Свирш сбил генерала с ног и как удав обернулся вокруг его торса. Крикнуть хоть что-то цзы’дариец не успел, а теперь вдохнуть уже не мог. Самостоятельно из такого захвата еще никто не вырвался и двадцать восемь тысяч задушенных крианцев яркое тому подтверждение. Уши ожидаемо резанул женский крик. На удивление только один. Мара? Джейн? Где вы?