— Но я очень рад, что мы встретились сейчас.
Люси без стеснения улыбнулась Саймону, чувствуя себя своей в этой компании.
— Шан и Кэлвин обещали ждать нас где-то у утиного пруда,— равнодушно обронил Алекс.
Саймону оставалось только догадываться, что тот чувствует на самом деле.
— Любопытно узнать, какой он, этот Кэлвин,— подхватил он.— На похоронах я с ним даже не поговорил.
Люси притихла. От Амаля она слышала о недавней непоправимой утрате в семье Алекса и понимала, что призраки еще не успели обрести покой. Сам он ничего ей не рассказывал, а она пока недостаточно знала его, чтобы затрагивать эту тему. Как ни хотелось Люси открыть Алексу, что она знает о его горе и бесконечно соболезнует, но она все же решила с этим подождать. Возможно, однажды вечером он сам придет в нужное расположение духа и за бокалом хорошего вина разоткровенничается с нею. Ей очень хотелось, чтобы такой вечер поскорее наступил: подобный доверительный разговор ознаменовал бы для нее серьезную перемену.
Пока шли через Коммон, мужчины болтали о том о сем. Наконец они заметили впереди парочку, поднимавшуюся от пруда им навстречу. Когда те приблизились настолько, что Люси рассмотрела их лица, она отчего-то почувствовала себя неуютно. Их представили друг другу. Алекс проявил необыкновенную обходительность и дружески обнял девушку. Саймон выказал к ее бойфренду нарочитое расположение, а саму ее нежно чмокнул в щеку. По всей видимости, кузен не очень им нравился. Люси почувствовала, что и ей он совсем не симпатичен, непонятно почему. Кэлвин был приятным на вид, со вкусом одетым молодым человеком. Его светлые волосы, казалось, скрипели от чистоты, а изящный костюм состоял из пиджака шоколадного цвета, модных летних брюк и рубашки с пристежным воротничком. Однако Люси сразу почувствовала по отношению к нему настороженность — совершенно некстати, рассудила она: как-никак, он приходился Алексу кузеном.
Но экзотическая девушка рядом с ним — Люси решила, что она на год или два старше ее,— была попросту ошеломительна. Она напоминала воплощенное полотно Россетти[50] — с ярко-рыжими кудрями, топ-модельным ростом и неким магнетизмом, источник которого было невозможно угадать. Люси сразу же потянулась к ней. Девушка, по-видимому, принадлежала к числу людей общительных, но при этом в ней сквозила некая незащищенность. Люси почувствовала в ней внутренние терзания, причину которых пока не знала.
Шан, в свою очередь, придирчиво оглядела Люси и осталась довольна первым впечатлением. Общество других женщин нередко действовало ей на нервы — с мужчинами Шан чувствовала себя гораздо уютнее. Но эта классическая красота, настолько отличная от ее собственной, и теплый взгляд огромных глаз успокоили ее и влили в нее эликсир взаимной симпатии. Шан была даже признательна Алексу, что он привел с собой подружку, и заранее порадовалась за него, если окажется, что его спутница означает новый поворот в его жизни. После развода с Анной он жил словно на острове, по его собственному выражению. Но сегодня Алекс, облаченный в светло-розовую рубашку, джинсы и болотного оттенка свитер, казался веселым и раскованным. Шан ободряюще улыбнулась ему.
Люси была так поглощена впечатлениями от знакомства, что не сразу прислушалась, о чем говорят остальные. Наконец она сообразила, что Кэлвин посвящает всех в суть родственных отношений с Алексом. Их бабушки были родными сестрами; одна уехала в Америку, и связь между их семействами позже свелась к нерегулярной переписке.
— Да-да, я помню, что мама иногда писала какому-то двоюродному брату — кажется, в Нантакет.
Алекс никогда не распространялся насчет своих родственников, и Люси невольно стала прислушиваться к беседе.
— Совершенно верно. Бабушка познакомилась с дедом, по всей вероятности, когда он жил в Париже, а она училась там живописи или, может, совершенствовала свой французский. По общему мнению, это была любовь с первого взгляда, поскольку бабушка поехала с ним в Штаты. У деда в Нантакете была обширная родня; там до сих пор живут и моя мама, и двоюродные дядья по отцовской линии.
— А как вы оказались на Среднем Западе?
Алекс вспомнил, что Кэлвин, по словам Шан, живет в Канзасе.
— Я там учусь. В колледже.
Саймон окинул оценивающим взглядом дорогую обувь Кэлвина и костюм в духе Хэмптонс[51]. Лично у него создавалось впечатление, что перед ними — новоиспеченный бизнесмен.
— Вы учитесь?
— Да, теологии.
Кэлвин ослепительно улыбнулся, и Саймон вовремя одернул себя, чтобы не вменить ему в вину этот безупречный оскал.
Алекс, рассматривая убегающую вниз тропку, приглушенно хохотнул: оказывается, их с Уиллом кузен не чужд церкви. Это многое меняет. То же соображение, вероятно, позабавило и Саймона.
— Прелестно,— прокомментировал он, но Кэлвин не уловил скрытой в его голосе иронии.
Алекс довел компанию до стадиона «Уайт Харт Лейн» и попросил всех добираться к пабу «Корабль» пешком, собираясь подвезти Люси на машине. Ему не хотелось повторить ошибку выходного вечера и сверх меры утомить ее, но девушка запротестовала:
— Не надо обо мне беспокоиться! Вы же знаете, сколько времени я посвящаю своей «беговой дорожке», а еще прогуливаюсь до больницы из Баттерси, когда погода позволяет. Нагрузка мне даже полезна.
Ее мягкий, но решительный тон не убедил Алекса, и он возразил:
— Но в меру.
Он ни за что не соглашался уступать, и Люси пришлось смириться с его опекой. Алекс побежал за машиной.
— Вы были больны, Люси? — с неподдельным участием спросила Шан.
— Перенесла операцию на сердце около двух месяцев назад. Но когда-то же надо начинать передвигаться без посторонней помощи! Мне вовсе не нравится, что меня со всех сторон обкладывают ватой.
— А мне бы это очень подошло.— Шан взяла Люси под руку.— Алекс с большим удовольствием будет заботиться о вас, у него это прекрасно получается.
Отъезжая на машине с Алексом, Люси видела, как остальные быстро двинулись им вдогонку по направлению к реке. Через десять минут компания воссоединилась; Алекс и Люси уже удобно устроились за круглым столиком у окна с видом на воду. Он пытался убедить ее, что в тот вечер на яхте на них всех нашло помутнение рассудка.
— Замечательное местечко! — жизнерадостно заявил Кэлвин, выдвигая стул для Шан.
— Мы приезжали сюда каждый март и очень боялись, как бы братья не поубивали друг друга,— пояснила Шан.— Уилл окончил Университетский колледж Лондона, но на гребных гонках всегда болел за Оксфорд — просто чтобы позлить Алекса, который защищал диплом в Кембридже. Ты, Алекс, держался молодцом, хотя Уилл провоцировал тебя вовсю и вопил, как ненормальный, когда оксфордцы выиграли две последние гонки.
— Кэлвин просто обязан заказать билеты на это мероприятие.— Мысли Алекса только что текли в совершенно ином русле, но ему удалось выдавить из себя смешок.— Впрочем, вид Темзы прекрасно бодрит даже зимой.
Он наполнил бокалы вином из заказанной заранее бутылки, обойдя только свой, в котором была налита минеральная вода.
— Ох, Алекс, неужели тебе потом на работу?
Шан давно привыкла к его безалкогольным ланчам, хотя сам он редко сетовал на этот счет.
— Я на вызовах, а это фактически то же самое.
— Вот почему, оказывается, врачи такие выпивохи! Верно, Алекс?
Кэлвин взглядом попросил у присутствующих подтверждения, но Алекс в ответ только вскинул бровь. Принесли меню на табличке, и Алекс с Люси некоторое время обсуждали, что будет безопаснее выбрать в ее случае — ничего разогретого и никаких салатов. Наконец она остановилась на слегка обжаренном цыпленке, и, едва сделав заказ, Алекс с нескрываемым интересом обратился к кузену:
— Что же привело вас именно сюда? Что такого притягательного в мортлейкской церкви?
Кэлвин сложил перед собой ладони и в упор поглядел на собеседника, выдержав такую драматическую паузу, что Алекс чуть не рассмеялся.
50
Россетти Данте Габриэль (1828–1882) — английский поэт и художник, один из основоположников прерафаэлизма.