— Я и бужу, — сказал он. — Я нашел указание, направление и умывальник. И туалет, между прочим, тоже.
Чего?
Сириус огляделся. Заметил поднятую решетку. Оттуда пахло пылью и тряпками. Жилая комната? Неплохо. От туалета, кстати, он бы не отказался…
— Там послание от Лили, — добавил Сопливус таким тоном, будто делал одолжение.
Сохатый, разумеется, сразу же вскочил и побежал. За ним ушел Сопливус и унес свет. Сириус засветил свой Люмос, зажал палочку в зубах, надел мантию. Рядом Ремус укладывал сумку, Сириус свернул одеяло и сунул ему.
— Нужно экономить еду, — сказал Ремус. — На завтрак будет только печенье.
— И отлично, — Сириус ухмыльнулся. — С детства мечтал питаться печеньем! А ты — нет?
— И я, — слабо улыбнулся Луни. На завтрак, как помнилось Сириусу, он всегда ел бекон с яичницей. И совсем мало сладкого.
Сириус поднялся, потянулся. Шея затекла страшно. Перекинуться бы сейчас и размяться как следует…
— Как тебе приключение, а?
— Неприятно, — ответил Ремус. Повернул голову. Его глаза казались почти черными, зрачок расширился. Луни отлично видел в темноте, Сириус этому немного завидовал. — Магическое железо — почти как серебро. Только я его еще и слышу, оно гудит немного. Совсем не выспался.
— Странное место, — сказал Сириус. — Что тут было, ты как думаешь?
— Зверинец. — Ремус встал. — Для темных тварей. Пойдем. Пихни меня под решетку, если я колебаться буду.
Сириус кивнул. И пихнул, потому что Луни действительно замялся. И чтобы войти, согнулся почти пополам и высоко поднимал ноги.
Сириус оглядел комнату — девятнадцатый век, будто в отчий дом вернулся, но слишком уж прибрано. Причем недавно, пыль явно не столетняя. Сохатый возил носом по ширме, а Сопливус как-то слишком гаденько ухмылялся, на него глядя.
— Сопливус, — сказал Сириус, — ты еще что-то нашел. А ну выкладывай. Эванс здесь жила?
Тот дернул плечом и вытащил записку из-под книги на столе.
— Жила, — кивнул. — Четыре дня.
— И ты молчал! — взвыл Сохатый, разворачиваясь.
Сопливус хмыкнул и закопался в свою сумку. Пока он доставал и зажигал свечу — вот ведь пригодились, — пока Джеймс с выражением читал послание Эванс вслух, Сириус думал. И думал он, что все оборачивается как-то погано. Четыре дня! Пока снаружи опомнятся, они здесь сдохнут, чего доброго.
— У меня предложение, — сказал он, когда Сохатый оторвался от записки. — Сейчас умываемся и так далее. Осматриваем здесь все, тащим все полезное. И идем до Эванс как можно быстрее. Кто «за»?
— Глупый вопрос, — сказал Джеймс. — Мы все «за». Верно?
— Разумеется, — кивнул Ремус.
— Снейп?
Сопливус поднял голову от книги, глазами захлопал.
— Чего?
— К тебе тоже относится. Ты согласен с Сириусом?
Сопливус скривился. И выдавил, будто лимон жевал:
— Да.
Вот уж спасибо, снизошел. Тьфу.
Сириус ушел за ширму, умылся, воспользовался горшком с Эванеско и почувствовал себя наконец-то собой, а не помойным псом. Сейчас бы еще чая и завтрак поплотнее… Но сойдет и печенье. А чай, кстати, может и найтись, если здесь кто-то жил — почему нет?
— Вы как думаете, — сказал он, выходя из-за ширмы и оглядывая комнату повнимательней, ища интересное, — чья это комната?
— Директора Тримбла, — сказал Ремус. Он рылся в ящике стола.
— Э? — удивился Джеймс.
— Ты что-то нашел? — спросил Сириус.
— Не только его, — возразил Сопливус. — У этой книги дарственная надпись «Драгоценнейшему тритончику от любящей бабушки», адресат наверняка Ньютон Скамандер.
— И о чем книга? — поднял бровь Сириус.
Сопливус молча показал обложку. Сириус прищурился, прочитал на латыни «Совершенно необходимые чары для юношей вдали от дома» и хмыкнул.
— Забери, нам пригодится. Надо же, «тритончику»! Странно, почему его спальня оказалась здесь?
И почему Скамандер оставил тут подаренную книгу?
— Рядом со зверинцем находилась, наверное, — сказал Сопливус. — Что-то вроде кабинета. Остальным директорам он был без надобности, вот и забыли.
— Вряд ли забыли, — проговорил Джеймс. — Может… не знаю… спрятали? До востребования?.. Эй, Рем, ты чего?
Ремус неподвижно стоял над ящиком, смотрел в него. От оклика Джеймса он вздрогнул.
— Фотографии, — сказал он. — Зверинца.
Сириус нахмурился. Подошел, заглянул ему через плечо.
На снимке — мутном, черно-белом — лохматый дюжий мужчина пытался выломать прутья решетки. Скалил зубы, смотрел бешено, нечеловечески.
Внизу выцветшими чернилами стояло: «Последний Черный волк Морея, 1835. 10в, 5д».
— Убил десять взрослых, — сказал Ремус без выражения, — пять детей. Его держали здесь. Тримбл изучал.
Сириус выхватил карточку, скомкал ее и кинул в сторону.
— Плевать, — рыкнул он. — И на этого гада, и на Тримбла. К тебе не имеет отношения. Ты понимаешь?
— Понимаю, — покивал Ремус. Вздохнул. — Все я понимаю, Бродяга, просто… Ладно. Неважно. Я и не знал, — продолжил он, — что фотографии появились так рано. Только они не двигаются.
— Зелье изобрели в пятом году, — подал голос Сопливус. — Так что если снимали раньше, они как маггловские.
— Не знал, — повторил Ремус. — Здесь только зверинец. Ничего нужного. Все — Тримбла.
— А у меня — Скамандера, тоже животные, — сказал Джеймс, перебирая карточки. — Плохого качества, правда. И… вот это уже интересно.
И выложил одну — подпаленную с левого края — на стол.
Молодой Ньютон Скамандер и какой-то незнакомый мужик, походивший на сурового гнома, стояли на фоне горы, связанные друг с другом веревкой, с палками в руках и рюкзаками за спиной, и улыбались в камеру.
«Охота на Доху, — гласила подпись, — 1923, Швейцария». Что за зверь — «доху», Сириус совершенно себе не представлял.
— И чего тут интересного?
— Ты посмотри, как они веревкой связаны. Отличная мысль, а? Представь, если под кем-то из нас тропа провалится, можем ведь не успеть поймать. А так — веревка удержит.
Сириус представил, и Бродяге внутри захотелось завыть. Комнату с обвалившимся в пропасть полом Сириус отлично запомнил, чудо, что тогда никто не сорвался. Почему они не додумались до веревки? Могло ведь и не повезти. Проклятие, ведь действительно запросто могло не повезти!
— Так и сделаем в следующий раз. Сопливус, чего ты в эту книгу зарылся? Так интересно?
Сопливус поднял глаза и фыркнул.
— Заклинания — не особо. Но там эта его бабушка приписала от руки советы «как обращаться с дамами, чтобы не быть отвергнутым». И добавила: «Матери же своей не слушай, гиппогрифы ей милей родного мужа». Познавательно.
— Да ну! — воскликнул Джеймс. — Дай сюда. Дай, кому говорят. Снейп, тебе никакие советы не помогут!
Сопливус зыркнул на Сохатого, завесился патлами, но книгу таки отдал. Джеймс уткнулся в нее. Сириус переглянулся с Ремусом, тот покачал головой улыбаясь. Смешно, верно. Можно подумать, Сохатому когда-то нужны были советы! Да еще из позапрошлого века! Но теперь ясно, почему Скамандер оставил книгу: он же вроде женился, так зачем она ему?
Еще через четверть часа поисков Ремус нашел ополовиненную банку чая. Пах чай пылью, но, заваренный в трансфигурированных из фотографий чашках, вкус имел чайный, вяжущий, и они наконец-то позавтракали.
— Ну что, — сказал Сириус, стряхивая с ладоней крошки печенья, — забираем чай, пакуемся и опускаем решетку?
Джеймс кивнул.
— Чего тянуть.
Ждать, однако, пришлось долго: комната оказалась неторопливой. До того как перед ними появились книжные полки, прошло не меньше часа. Свеча полностью сгорела.
В библиотеке Джеймс рассчитывал встретить Эванс и расстроился. Сириус же ничего подобного не ожидал. Есть в библиотеке было нечего, читать, в общем-то, тоже, одна труха и осталась. Сам он надеялся найти хоть какие-то карты, но как же.