Села. Ощупала лицо. Натолкнулась пальцами на бинты в районе глаз. Справа нащупала липкую влагу. Вскрикнув, отдернула руку. Вспомнились события последнего задания.
Это не было сном…
Послышалось шуршание и осторожные шаги. Со стороны затылка щелкнули ножницы, и повязку сняли.
Зажмурилась от яркого света.
Кто-то склонился надо мной, цепляя что-то на лицо и обдавая запахом перьев. Таурус.
Первым порывом было оттолкнуть и послать его куда подальше. Но когда протянула руки, обхватила за талию и вжалась лбом в живот. Из глаза хлынули слёзы. Он единственное существо, которое так часто бывает рядом со мной. В последнее время стал единственным, кто может помочь мне. И не оттолкнул сейчас, хоть и считает меня просто зверушкой с дальнейшими видами на Оракула.
Пока заливала его идеально белую рубашку солёными реками, Таурус терпеливо что-то завязывал на затылке. Попытался выпутаться из моей хватки, но я вцепилась ещё сильней. На что гарпий проговорил:
— Отпусти меня.
Пришлось подчиниться и расцепить ладони. Пернатый отстранился, но отходить далеко не стал.
— Открой глаз.
Стерла с лица слезы. Медленно, боязливо разжала веки. Пару раз моргнула. С одним глазом непривычно. Обзора не хватает.
Посмотрела на гарпия, который не открывал от меня взгляда.
— Сейчас выглядит лучше, — пробормотал тихо.
Мне пришлось прислушаться. В глазнице от напряжения дернуло нерв. Лицо перекосило.
— Осторожнее, — прошипел Таурус. — Заживление проходит медленно. Она может ещё некоторое время причинять неудобства.
Неудобства… Просто неудобства… Дыхание перехватило от возмущения, но я все же смогла просипеть:
— Для вас это просто неудобства, а мне теперь с этим жить! — не заметила, как вскочила на ноги.
Гарпий перехватил мои руки, которыми размахивала, словно ветряная мельница, и прижал к себе. Тихо проговорил в левое ухо, так чтобы не пришлось прислушиваться:
— Успокойся. Истериками ты можешь навредить себе ещё больше. Не знаю, зачем это Гаргиппии, какие цели она преследовала, когда позволила ушастому навредить её оболочке. Но тебе придётся привыкать к новым обстоятельствам.
Отпустил запястья и попытался отойти, только я со всей силы вцепилась в ворот рубашки притянула ближе и, не отрывая взгляда от его глаз, прошипела в лицо:
— Привыкать к новым обстоятельствам? — перекривляла его, понимая что выгляжу как минимум глупо. — Ваша пернатая тварь совсем оборзела. Как я покажусь перед своими с этим? Знаешь ли, если у вас подобное в норме, у нас же на меня будут коситься, как на неведомую зверушку… — осеклась, понимая, что сморозила. — Я намерена выбраться из этой дыры. Понял, выбраться! — встряхнула его.
Послышался треск разрываемой ткани. У меня в руке остался добрый кусок воротника, который в бешенстве отшвырнула в сторону. Совершенно безэмоциональное выражение лица гарпия выбешивало меня ещё больше. Все поджилки мелко тряслись от напряжения. Хотелось вцепиться ему в глотку и придушить. Нет, надо держать себя в руках. Мало ли какое наказание ожидает зарвавшуюся "зверушку".
Спокойствие сменилось презрительной гримасой. Таурус смерил меня оценивающим взглядом и не без тени насмешки произнёс:
— Выберешься? Ты? Ты не пройдешь и половины пути до выхода. Застрянешь и сдохнешь в первом же живом коридоре. И я с удовольствием посмотрю на это.
Я опешила. Не зная что ответить на эту отповедь и сдерживая благородный порыв избавить мир от этого обитателя, застыла соляным столбом. Желание придушить заглушило ту странную заинтересованность в нем, которую так неосмотрительно вложила в меня Гаргиппия. Хотела чтобы проявила по отношению к нему симпатию? Не дождется!
Сжала-разжала кулаки. Глубоко вдохнула-выдохнула. Но успокоения это не принесло. Пытаясь скрыть нарастающее с новой силой раздражение, неимоверными усилиями сдерживая злую дрожь в голосе, спросила:
— Так почему же именно я? Что такого сделала, чтобы оказаться здесь и пережить все это?! Зачем?..
Вопросы все сыпались и сыпались. Без остановки. Меня так и не посвятили в причины столь стремительного изменения среды обитания, тотальной жестокости и чем, по сути, является это место. Для чего служат эти запутанные катакомбы додумала своим умом, кое-что услышала из разговоров близнецов, но хотелось бы узнать более точную принадлежность. А вдруг я не выбирусь и придётся обитать здесь три года?
Гарпий, заслышав длинную очередь вопросов, приуныл, но все же решил что-то прояснить:
— Отвечу на вопрос — почему ты. Возможно, на тот момент, когда Гаргиппия выбирала кандидата на зверушку, ты была единственной, кто никому не нужен. Отвернулись все. Никаких привязанностей, — говорил Таурус, оценивающе рассматривая меня. Попытку возражения он быстро пересёк словами: — дружба с сестрой-подругой никак бы не повлияла, слишком незначительный фактор.
Вот так вот. Легко и просто. Никому не нужна — можно забрать и поиздеваться…
На меня тут же навалилась неподъемным грузом апатия. Да, придётся привыкать ко всему. Неприятно, обидно, больно, я не представляю, что буду делать, если выберусь, но вполне переживу и отсутствие глаза, и перспективу остаться изгоем в обществе. Ведь пережила же все злоключения, которые постигли меня в родном мире? Ко всему привыкла? Вышла из зоны комфорта? И сейчас все будет нормально.
Самовнушение неподействовало. Пальцы меленько нервно затряслись, коленки подогнулись, и я рухнула на пол. Подоспевшего гарпия, готового помочь мне, оттолкнула. Не хочу чувствовать себя совсем беспомощной. Итак уже открыли глаза на то, о чем пыталась не думать лишний раз.
Перед лицом замаячил стакан с водой. Вырвала его из руки Тауруса, осушила и швырнула куда-то за плечо. Послышался грохот разлетающегося стекла. Из глаза хлынули слёзы. В очередной раз. Почему столько времени моё состояние было более менее нормальным, а сейчас постоянно срываюсь? Неужели до этого сыворотка притупляла моё восприятие и я не могла адекватно оценить происходящее?
Сквозь рыдания уловила невнятное бормотание гарпия и последующий хлопок двери. Чудесно, лишние свидетели ушли сами.
Перебралась на кровать. Развалилась на спине, уставившись в потолок. Следила за тем, как медленно переползает граница темноты. Потом ещё долго всматривалась в непроглядную тьму. В итоге забылась беспокойным сном.
А днём, когда я все-таки смогла продрать опухшие веки, пришёл Таурус с очередной порцией отвратительной мутно-зеленой жижи и черным свертком. Протянул его мне.
Взяла, тут же выронила и с недоумением воззрилась на гарпия.
— Что это? — пролепетала. Пальцы запомнили неимоверную тяжесть и теперь дрожали.
— То, чем ты убьешь дриаду, — прояснили мне ситуацию. — Открой.
Пришлось послушаться. Села на корточки перед чехлом, открыла молнию и развела края в стороны. На чёрной подкладке лежал топор. Обычный топор без каких-либо изысков, но и рукоять и само оголовье были из странного металла. Поднять чтобы лучше рассмотреть не решилась. Итак хватило. Снова застегнула.
Покорно, без понуканий со стороны, протянула руку. Отвертеться все равно не получится. Нужно избавиться ещё от двоих, чтобы получить возможность вернуться домой.
Гарпий ввёл в вену очередную порцию сыворотки. И снова то же самое: сознание разделилось, без усилий подхватила сверток и понеслась по коридорам, выискивая жертву.
Топор вывалился из ослабевших рук. Плена перед глазами спала. Проморгалась и уставилась на обезглавленую деревянную фигуру под дверью. И на жуков, которые уже основательно её проели. Смотрела долго. И только потом до меня дошло, что это все-таки насекомые и я их боюсь до потери пульса.
И, только когда почувствовала, что что-то ползет вверх по ноге, задергалась и завизжала, сбрасывая понависших на перьях отвратительных созданий.