Не раздеваясь, включила пароварку и поплелась в гостиную.
— Леонид, раздеваться и в ванную мыть руки! Будем ужинать, — засуетилась я, как обычно.
— Мам, я не хочу кушать! — заартачился сын.
Я присела рядом с ним на корточки.
— Сынок, я знаю, но иногда надо, а то у тебя сил расти не будет, ты же хочешь вырасти большим и сильным, — спокойно объясняла я, снимая с него ветровку.
Промелькнуло мимо глаза и блеснуло что-то в руке сына. Я пригляделась. На большом пальце моего мальчика красовалось кольцо из белого металла со сверкающим камнем. Мне хватило одного взгляда, чтобы узнать украшение, я носила его полтора года у тела. Но оно осталось в Средиземье. Дыхание остановилось. Я сцапала его ручонку.
— Моё! — Лёнька вырвал ладошку, спрятав на груди.
Я нервно сглотнула.
— Сынок, где ты взял колечко?
Когда мой сын не хотел лгать, он упрямо молчал, чертовски напоминая при этом своего папашу.
— Антон, — я показала взглядом на сына.
— Лёнька, дай-ка посмотреть, — Антошка присел и мягко разжал Лёнькины пальчики, не забирая, внимательно изучил кольцо. Кивнул мне, мол, понял.
— Леонид, иди мой руки, — попросила я.
— И? — многозначительно изрёк Антон, когда Лёнька убежал в ванную. Скорее всего, дурачиться там будет, плескаться. Любитель водоёмов. Самую большую радость ему мог принести подарок в виде кораблика, миниатюрного, но реалистичного.
— Антон, это Нэнья.
Антон прямиком пошёл на кухню, я поплелась следом, понимая, что там безопасней беседовать.
— Ты уверена? — парень размеренными движениями набрал в чайник воды, поставил на подставку и включил. Его внешнее спокойствие меня раздражало.
— За то время, что оно было при мне, я успела достаточно хорошо разглядеть. Опомнись, я дала кольцо Леголасу! Его могли, отобрать, выкрасть, променять на что-то более весомое, и в конце снять с трупа! — взволновано говорю я, понизив голос, чтобы сын не услышал.
— Успокойся. У меня на этот счёт другое мнение, — он уселся на табуретку, покрытую плоской лоскутной подушечкой. — Скажи-ка мне вот что: ты хочешь к нему? — неожиданно спросил Антон, задумчиво потирая подбородок.
Не стоило уточнять, КОГО он имел в виду. С возвращения и до сего момента, вопрос моих чувств к Леголасу мы не поднимали. Я осела на соседний стул.
— Не знаю, — растерянно пробормотала я, потирая виски, голова разболелась. — Дико боюсь встретиться с ним. Леголас меня ненавидит за возможное предательство, представляешь какой позор на его перекись! Он может забрать сына, и я никогда их обоих не увижу. Нет, Антош, ты не хуже меня знаешь: встречают по одёжке, а провожают… по собственному желанию. Эльф будет мстить, и вот тебе доказательство, предупреждение, если хочешь.
Антон горько усмехнулся.
— От перемены мест слагаемых, сумма не меняется. Вы по-любому будете вместе. Эльф за вами приходил, за тобой и Лёнькой, но что-то или кто-то ему помешал.
Что-то слишком подозрительно спокоен мой друг. Он вёл себя, словно всё время ожидал чего-то подобного.
— Кольцо сыну мог дать кто угодно, почему ты так уверен?
— Потому, что я в отличие от тебя, не пренебрегал общением с ним.
Так, это уже интересно.
— Что он тебе сказал?
Антон не ответил. Он встал с места и направился в комнату, где спала я с сыном. Мучаясь тревогой и любопытством одновременно, я проследовала за ним. В спальне Антон вытряс ящик из детской тумбочки, перерыл шкафчик, осмотрел Лёнькины вещи.
— Что ты ищешь? — недоумевала я.
— Почему ты думаешь, что у него нет ещё какой-нибудь твоей вещи? — сказал друг, продолжая методично обследовать полку за полкой.
— Ты шутишь? Откуда?
— Ты не заметила сейчас ничего знакомого?
Ну что за наказание?
— Естественно заметила, всем этим я ежедневно пользуюсь!
— Не психуй, лучше ищи внимательней, любая подсказка может ответить на наши вопросы.
Антон задумчиво остановился посередине комнаты, медленно обернулся кругом, обводя её взглядом. Наклонился у Лёнькиной постели, поднял матрас и застыл. Я заглянула ему подмышку: на доске под матрасом лежал свёрнутый вчетверо лист бумаги на уголке которого что-то тонко начерчено.
— Нельзя! — прозвенел в дверном проёме Лёнькин голосок.
Мальчишка подбежал к кровати, но Антон был проворнее.
— Лёнька, оно не тебе, — сказал Антон, разворачивая листок.
Больше я не бесилась, не требовала ответов, тихонько обняла Лёньку. Антон читал, лицо его мрачнело.
— Тебе, — дочитав, он сунул мне бумагу и забрал сына на кухню, накормить.