10
Ночь с 26 на 27 августа 2001 года. Париж, комиссариат района Нотр-Дам
Улики рано или поздно найдутся
— Садитесь сюда. Инспектор сейчас придет.
Полицейский указывает на стул, и Раймон машинально садится, даже не отвечая ему.
Он потрясен: первый раз в жизни попал в полицейский участок и до сих пор не может понять почему. Он с трудом пытается восстановить в голове ход событий этой проклятой ночи. Все случилось так быстро…
Итак, какой-то человек позвал Жаклин, она отошла с ним в сторону, после чего начался полный абсурд: человек весь в крови упал на землю, а Жаклин убежала, прежде чем крики людей взбудоражили площадь, выведя толпу из транса. Казалось, что это часть спектакля, так хорошо соответствовавшего экстраординарному вечеру.
Потому Раймон и не отреагировал вовремя, не последовал сразу же за Жаклин. Он бросился за ней каким-то мигом позже и тут же потерял ее из виду. Она будто растворилась в воздухе.
Тогда он вернулся за столик, попробовал позвонить ей — и услышал мотив «Хабанеры» из «Кармен», звучащий из сумки Жаклин, оставленной на стуле. Значит, у нее с собой ни документов, ни телефона.
Вокруг него уже стягивалась толпа, он чувствовал на себе взгляды. Многие сразу же покинули площадь, боясь оказаться замешанными в преступлении. Другие, хоть церемония ужина и была прервана, оставались перед собором Нотр-Дам, желая узнать, что же будет дальше. Раймону казалось, что они хотят помешать ему покинуть место преступления. Но он и не собирался бежать.
— Невозможно, чтобы никто из вас не был с ним знаком! — с нетерпением восклицает комиссар Дженессе.
Раймон в полном смятении, и ситуацию, уже саму по себе непростую, усугубляет тот факт, что Даниэль Дженессе — женщина, к тому же очень красивая, хотя и несколько суровая. От столь привлекательной женщины Раймон вынужден скрывать, какое гипнотическое впечатление производит на него ее лицо: правильные черты и неожиданный узкий киргизский разрез глаз, не оставляющих никакой надежды.
— Я его не знаю и убежден, что Жаклин тоже не была знакома с ним.
— Объясните тогда, почему ваша приятельница отошла с ним в сторону?
— Этот приятный, внушающий доверие господин, казалось, нуждался в помощи…
— Хорошенькую же помощь оказала ему ваша подруга!
— Жаклин невиновна!
Даниэль склоняется над Раймоном, и он чувствует запах ее смуглой кожи.
— Послушайте, господин Сантей, я понимаю, что вы хотите защитить свою подругу…
— На что вы намекаете?
— Я ни на что не намекаю, лишь констатирую факт: больше сотни человек видели, как Жаклин Морсо, американская гражданка, вонзила нож в сердце честного и порядочного парижанина Жерома Дзубини, наследника большой цирковой семьи. Если этого для вас недостаточно…
— Нет, для меня недостаточно. И не должно быть достаточно и для вас. У нее не было мотива…
— Можно убить и без повода. Запомните это, господин Сантей.
Лицо Даниэль сурово и непроницаемо.
— Я могла бы арестовать и вас за соучастие в убийстве Жерома Дзубини, но у меня нет доказательств. Свидетели говорят, что видели, как вы вернулись к столику после попытки догнать вашу подругу. Соучастники обычно не совершают подобной глупости.
Раймон издает вздох облегчения: он не смог бы перенести даже минуты в заключении, и, кроме того, нужно было любой ценой помочь Жаклин. Нет ни малейшего сомнения, что она жертва какой-то интриги, заговора. Он вдруг осознает, что думает о Жаклин с неожиданной нежностью, как о маленькой девочке, невинной душе.
— Разумеется, вы должны оставаться в нашем распоряжении. Что, если рано или поздно найдутся улики и против вас, господин Сантей?
Раймон смотрит на инспектора Дженессе, ощущая глубокую тревогу.
Опустив глаза, он пожимает ей руку и спешит покинуть участок.
Прохладный рассветный воздух бодрит, но в сознании Раймона неотвязно присутствуют два образа: распростертый на земле окровавленный человек и суровый взгляд зеленых глаз инспектора.
11
12 марта 1971 года. Париж
Конец света
Сидя в баре «Александр», Джим потягивал двойной виски и ждал. Он ждал Пам и вспоминал о своей комнате в отеле «Георг V» и о только что выложенных из чемодана вещах. Он привез из Лос-Анджелеса совсем немного одежды, книги, две бобины своих фильмов, кассеты, подборки стихов, дневники, несколько фотографий и книгу, которую ему доверила Анн. Все, что для него было важно. Немного. Когда в Лос-Анджелесе он выбирал то, что хотел взять с собой, оказался удивлен, как мало ему действительно нужно.