Дома пылали. Повсюду слышались отчаянные крики и проклятия. Люди стремглав разбегались в разные стороны.
Из горящей лачуги выскочила женщина, юбки ее охватил огонь. За нею ковылял мальчуган, закрывая лицо руками. Ребенка подхватил солдат, на голове которого была грязная зеленая повязка с изображением большой буквы «М», перечеркнутой горизонтальной чертой. Мать обернулась и отчаянно закричала, позабыв о пламени, пожиравшем ее подол, но в тот же миг другой солдат ударил ее мечом в живот. Женщина упала замертво. Подоспевший Варо схватился с похитителем, лезвие его меча с размаху ударило по вражьей шее. Из раны хлынула алая кровь, и разбойник мешком свалился наземь. Ребенок тоже упал и сжался в комок.
Тем временем солдаты в зеленых головных повязках делили безоружных пленных на две группы: старых и немощных гнали к самому большому деревянному дому, а детишек — к горам. Завидев нападающих, разбойники ринулись в бой.
Деревенские жители — и мужчины, и женщины — все еще сопротивлялись, а завидев подмогу, и вовсе воодушевились. Однако разбойники явно превосходили их числом и были куда лучше вооружены; с кольями же и мотыгами нелегко противостоять мечам и копьям. Налетчики резко переменили тактику. До того как подоспели люди Варо, они явно стремились захватить как можно больше пленников. Теперь же стали беспощадно убивать. Отряд, вылетев на поляну, тотчас же рассеялся — воины Варо топтали недругов конями, стараясь максимально воспользоваться превосходством в росте. Но их было много меньше, чем врагов.
Поначалу внезапность сослужила им добрую службу. Варо и Бростек с поразительным бесстрашием прорубали себе дорогу в гуще солдат в зеленых повязках. Бегущая позади Тень одним видом своим наводила ужас. Росс и Роган действовали слаженно: кони их двигались согласно, а мечи взлетали и опускались одновременно.
Старшие тоже сгруппировались: Лангель, Бэйр и Кередин рубились бок о бок, защищая спины друг друга и криками вовремя предупреждая о грозящей опасности. Остальные были несколько менее организованы: Джед разлучился с братьями в гуще схватки, и теперь все они сражались поодиночке. Вильман тоже оказался в центре событий, а вот Сокол держался чуть поодаль. Он гарцевал по краю поляны, то и дело пуская стрелы, каждая из которых достигала цель.
Кервин и Райкер скрылись из виду. Лишь позже до Слэтона дошло, что оба они спешились и были едва различимы в общей свалке. Они двигались стремительно, словно ядовитые змеи. Маленькое смуглое личико Райкера сияло восторгом, а в глазах пылал нехороший огонек.
Но вскоре Слэтону стало уже не до того, чтобы наблюдать за битвой, — теперь им с Лисле самим угрожала опасность. На них ринулись двое вражеских солдат, размахивая копьями. Слэтон шепотом обругал себя за глупость и собрался было выхватить меч, но, прежде чем рука его коснулась рукояти, Лисле закричал. Крик его был столь оглушителен, что лошадь вскинулась, а нападавшие в страхе попятились. Этого мгновения хватило Бростеку и Вильману — оба солдата тут же упали замертво.
— Держитесь в стороне! — задыхаясь, крикнул Бростек, потом поворотил коня и поскакал прочь.
— Ну что, забавляетесь? — вздернул брови насмешник Вильман и тоже ускакал.
А на пороге большого деревянного дома появилась фигура в синих одеждах. Некто неизвестный спокойно и невозмутимо наблюдал за битвой. Ледяные глаза перебегали с одного всадника на другого. На губах наблюдателя играла легкая усмешка, словно происходящее пришлось ему по нраву. Его стальной взор ненадолго останавливался на одних, а по другим едва скользил. Наиболее пристального внимания удостоились Кередин и Бростек, а также Варо, но вот взгляд этот остановился на Слэтоне и Лисле. Слэтон еще крепче сжал рукоять меча и натянул поводья, но все равно ощущал себя совершенно беззащитным и беспомощным. Взгляд странного человека источал угрозу, Слэтон чувствовал, что Лисле ощущает это всем своим существом. Юноша затрясся и смолк, уставившись остановившимися глазами в лицо того, кто, несомненно, был одним из легендарных людей-ножей из земли Бари.
Теперь и Варо заметил бесстрастного наблюдателя, и черты его сурового лица сделались еще резче. Он повернул коня и поскакал было к страшному противнику, но путь ему преградила людская стена. Люди в отчаянии вопили. Варо огляделся, ища помощи.
— Сокол! — воскликнул он, пытаясь перекричать треск пламени и лязганье стали. — Сокол! — И указал на невозмутимого врага.
Сокол быстро выхватил из колчана стрелу, прицелился… Тетива пронзительно запела. Но фигура в синем не шевельнулась, даже не вздрогнула, хотя стрела вошла прямо в широкую грудь. Она пронзила врага насквозь, прошла через его тело и вонзилась прямо в дверной косяк. Человек-нож остался совершенно невредим.
Лишь улыбка его сделалась еще более явственной. Он с величайшим презрением повернулся спиной к атакующим и указательными пальцами обеих рук коснулся косяка. Ослепительная синяя вспышка заставила всех зажмуриться, а в воздухе разнесся оглушительный треск. Когда люди вновь взглянули на двери дома, человека-ножа там и в помине не было.
Если Варо и душил гнев, то на лице его это никак не отразилось. Он стремглав ринулся к дому, по пути, словно сухие листья, расшвыривая вражеских воинов, которые, казалось, утратили былой энтузиазм, когда человек в синем бесследно сгинул. Некоторые еще пытались сражаться, но большинство предпочли спастись бегством, становясь легкой мишенью для противника. Вскоре к горестным останкам, усеивавшим лужайку, прибавилось множество мертвецов с зелеными повязками на головах.
Варо спешился у входа в дом и вбежал внутрь. Как он и ожидал, фигуры в синем там не оказалось, лишь лежало несколько бездыханных, совершенно обескровленных тел. С каменным лицом Варо подошел к входной двери. На потемневшем дереве сверкала голубыми искрами знакомая печать. Чуть ниже один из семи символов повторялся.
К вечеру некое подобие порядка было восстановлено, но не оставалось сомнений, что деревушке Грассмейр никогда уже не стать прежней. Своевременное вмешательство Варо и его соратников спасло деревню от полного уничтожения, однако в каждой семье оплакивали погибших, а многие из уцелевших были тяжело ранены. Все, кто знал толк в медицине, — Кередин, Бэйр и некоторые из местных женщин, — весь вечер трудились в поте лица. Даже те, кому посчастливилось остаться невредимыми, пребывали в глубочайшем отчаянии, ведь враг не щадил никого: ни юного, ни старого, ни мужчин, ни женщин… Разрывались от горя сердца, когда на огромный погребальный костер одно за другим укладывали крошечные детские тела.
И в отряде Варо не обошлось без потерь. Погибли Лоример и Нил — их изрубленные тела были почти неузнаваемы. Джед, Чейз, Лангель и Вильман серьезно пострадали в бою, но их жизни ничего не угрожало. Все прочие получили памятки в виде легких колотых или рубленых ран. Потери сторонников Варо оказались минимальны, особенно если учесть, что на поле брани полегло порядка тридцати врагов, но все глубоко скорбели по умершим. Терзания усугубляло таинственное исчезновение человека-ножа, а еще сознание того, что, подоспей они чуть раньше, можно было бы спасти еще десятки людей. Как обычно, никого из налетчиков не удалось пленить, посему растаяла надежда побольше разузнать о людях-ножах.
— Что ж, мы делаем успехи, — сказал Лангель. — Прежде нам никогда не доводилось увидеть кого-либо из Семерых.
— Впрочем, ему на это, кажется, было плевать с высокой колокольни, — предположил Вильман.
Все прекрасно видели, с какой злорадной и презрительной усмешкой остролицый субъект в синем взирал на их старания.
— Поклясться могу, что стрела моя угодила в цель, — пробормотал Сокол, все еще не веря в происшедшее.
— Точно так, — бесстрастно подтвердил Кередин.
— Тогда как же?..
— Этот человек — если это вообще человек — очень могуществен, — сердито произнес бывший волшебник.
— Так, значит, колдовство, — констатировал Бростек.
— Магию издревле употребляли и для злых дел, и для добрых, — согласился Кередин. — Мне следовало бы сразу догадаться, что тут нечисто, ведь я даже смотреть не могу вот на это, меня просто наизнанку выворачивает… — И он кивком указал на искрящуюся голубую печать.