— Кередин прошел с нами огонь и воду, — продолжал он. — Наравне со всеми рисковал жизнью. Вот, значит, какова твоя награда за все это?
Варо не двигался, но на мгновение на лице его отразилась внутренняя борьба, и этого мига оказалось довольно, чтобы все это заметили. Затаив дыхание, они ждали. В конце концов предводитель, не проронив ни слова, отвернулся от друга и пошел прочь. Когда его высокая фигура скрылась во мраке, все, как один, шумно выдохнули.
— Что мне делать? — жалобно спросил Кередин.
— Оставайся, — твердо сказал Бростек. — Он скоро поймет, что дал маху.
— Ты уверен? — дрожащим голосом спросил бывший волшебник. — Мне не устоять против его меча…
— Ему пришлось бы скрестить меч и со мной, — решительно заявил Бростек.
— Ой! Тут появились пациенты для Магары! — натужно хихикнул Вильман.
— Не тронь ее! — прорычал Бростек.
Тотчас же пожалев о своей несдержанности, он сокрушенно махнул рукой и молча покачал головой. Вильман кивнул, принимая его молчаливые извинения. Но возобновить разговор никто не рискнул. Все пытались успокоиться, однако без особого успеха. Минул час, а Варо так и не появился. Бростек с глубоким вздохом поднялся с земли и направился на поиски друга.
Варо он отыскал неподалеку. Тот сидел, привалясь спиной к дереву, и угрюмо глядел куда-то меж собственных башмаков. Когда Бростек приблизился, Варо даже не шевельнулся.
— Ты в порядке?
И вновь Варо не шевельнулся и не проронил ни слова.
Казалось, он в упор не видит Бростека.
«Что ж, справляйся с этим как знаешь…» — подумал тот, вслух же произнес:
— Возвращайся, когда сможешь. Я буду в дозоре.
Никакой реакции! Впрочем, иного Бростек и не ожидал.
Он в одиночестве возвратился в лагерь, еще раз успокоил Кередина, казалось не замечая любопытных взглядов. Он велел всем укладываться спать и про себя порадовался, когда не услышал ни единого возражения.
Варо возвратился через несколько часов. Бростек уже порядком притомившийся, взглянул на него и улыбнулся с облегчением.
— Я сменю тебя, — спокойно произнес Варо.
— Нет, — возразил Бростек. — Тебе надо выспаться. Сейчас черед Кередина.
Бростек справедливо полагал, что бывшему волшебнику нынче ночью вряд ли удастся сомкнуть глаза.
Варо лишь кивнул и отправился укладываться. Бростек глядел в спину друга. Он знал, что не последует ни извинений, ни признания собственной неправоты. Но теперь он твердо знал: Варо удалось справиться с тем, что произошло, и это не потревожит его более.
Новый день начался как обычно, разве что все были непривычно тихи. К полудню они уже различали вдали заснеженные вершины гор на востоке и юге. Пришла пора решать, куда направляться дальше: на север, к высочайшим горным пикам, далее на восток, в сторону земли Бари, или на юг, где, насколько им было известно, до сих пор ничего дурного не происходило и никто в глаза не видел людей-ножей.
— Какие у тебя соображения, Кередин? — спросил Варо.
Говорил он так спокойно, словно накануне вечером ровным счетом ничего не произошло.
— Никаких, — ответил бывший волшебник.
Он все еще чувствовал себя не вполне уверенно.
— А как остальные? — бросил через плечо Варо.
— Куда угодно, лишь бы там была сносная таверна! — откликнулся Вильман.
— Да где же здесь такую найдешь? — расхохотался Бростек.
Остальные тоже засмеялись.
— Всегда в запасе остается Скивимор, — заявил Лангель. — Может, там что-то видели, знают…
Это имя носила отдаленная горная деревушка на востоке, в ней некогда останавливались путники, отважившиеся предпринять опасное путешествие через горный хребет. Теперь деревушка была заброшена, лишь некоторые из самых отчаянных все еще не покинули насиженных мест.
— «На полпути» — не такая уж хорошая таверна, — заспорил Вильман, вызвав у остальных приступ хохота.
Полуразрушенное здание даже название носило дурацкое. Таверна располагалась вовсе не на полпути к горам, а лишь в самом его начале.
— По крайней мере крыша, надеюсь, там еще сохранилась, — заметил Сокол.
— Если, конечно, прошлой зимой ее не сдуло, — сказал Вильман.
— И если она не обрушилась под толщей снега, — подхватил Лангель. — Ладно, поехали.
Два часа спустя они стали всерьез подозревать, что совершили крупную ошибку. С гор наплывали темные грозовые тучи. Все глядели на них, не обращая внимания на солнце, светящее им в спину.
Они не обращали на него внимания до тех самых пор, пока внезапно не потемнело. Тогда Бростек оглянулся.
— Смотрите! — закричал он, указывая рукой на солнце.
Все обернулись. Затмение было внезапным, хотя и далеко не полным, а корона светилась странным зеленым светом. Некоторые грубо выругались, зная что Зеленый очень далеко и, хотя сейчас он уязвим, покончить с ним нет никакой возможности.
— Кто знает, где это происходит? — спросил Варо.
Но никто этого не знал, а даже если бы и знал, то не смог бы предсказать, где произойдет следующее затмение. И все, обозленные и беспомощные, продолжили свой путь в Скивимор.
Ночью Бростек долго ворочался на соломенном матрасе, зная, что сон придет очень нескоро. Владелец таверны «На полпути» был изумлен внезапным наплывом многочисленных постояльцев, и им с трудом удалось добиться от него хотя бы самого незамысловатого угощения. Но, как справедливо заметил Сокол, по крайней мере крыша над головой у них теперь была. Ночь выдалась холодная, да и дождь мог зарядить с минуты на минуту, поэтому они порадовались и такому убежищу.
«Мне лично спокойнее было бы под открытым небом», — думал Бростек, ворочаясь с боку на бок и стараясь не думать о тех крошечных кровопийцах, которыми кишит его соломенная подстилка.
Когда же наконец он уснул, его посетил необычайно яркий и странный сон.
… Он парил в безбрежной тьме. Вдруг послышался голос: «Нынче вечером в глазах у нас будут сиять звезды небесные». «Это же я! — подумал он. — Но я ничего не говорил…» Вдруг совсем рядом он ощутил что-то теплое, и во тьме замерцала таинственная подвеска мертвого мага — четыре сплетенных кольца. «Совсем как моя». Снова прозвучал голос: «Думаю о тебе…» Узнав голос Магары и улыбнувшись во сне, Бростек договорил: «… моя малышка».
И вот он видит уже новую картину, на сей раз скалистый склон, где полоски серого перемежаются с буро-красными в самом низу склона пещеры. В одной из них пылает яркий оранжевый шар, похожий на миниатюрное солнце. Бростека неудержимо влечет к нему, но он все никак не может приблизиться. В самый последний момент нечто влекущее его к пещере начинает колебаться, а потом исчезает.
Он ощутил новую волну тепла, и появилась новая картинка. Деревня, подле нее холм. Фигура лошади, грубо вырезанная прямо из белой меловой скалы… Внезапно Бростек пробудился. Подле него стоял Варо и тряс его за плечо.
— Я знаю, где произойдет следующее затмение, — сказал Варо. Он был необыкновенно оживлен, особенно если принять во внимание его обычную бесстрастность. — Там, в пещере, у подножия скалы — оранжевое солнце.
Бростек не знал, что и сказать.
Все поднялись еще до рассвета. Изумление, вызванное тем, что Варо и Бростек видели один тот же сон, быстро сменилось лихорадочным волнением. Вот он, тот самый знак, которого они так ждали! В радостном возбуждении ни тот, ни другой даже не подумали о том, откуда мог взяться этот дивный сон…
Серо-красные скалы, несомненно, означали Салемский перевал, расположенный днях в трех езды на север. Сверившись с картой Бэйра, друзья тотчас же обнаружили кратчайший путь туда — через высокогорный перевал. И тут Бростек вспомнил вторую часть своего сна.
— Нет! — заявил он, несказанно изумив друзей. — Мы должны спешить к Жеребячьему Камню, вот сюда, а отсюда уже к перевалу. — И он указал на карту.
— Но это же громадный крюк! — запротестовал Лангель. — По меньшей мере лишний день…