— Не знаю… Может быть, это след Магары? След, оставленный ею для нас?
— След? Как, по-вашему, она умудрилась оставить след в воздухе? — изумленно спросил Бростек.
— По крайней мере, ветер не может сгнить, — хватая ртом воздух, просипел Кередин.
— Что ж, посмотрим, — сказал Варо, не осознавая иронии собственных слов. — А теперь молчите и слушайте.
Неподалеку слышался отчетливый звук — что-то капало да ветер свистел, словно в дымоходе. Звуки эти доносились спереди и немного справа, и ветер вел их именно туда.
— Это развалины замка? — предположил Кередин.
— Да, — согласился Варо. — Теперь вперед!
Ручей совершенно исчез, задушенный гниющими растениями, но почва у них под ногами все еще оставалась топкой и влажной. Они то и дело спотыкались, и вскоре колени и руки у всех оказались перепачканными тиной и слизью. Тень тоже страдала невыносимо, она все время жалась к ногам хозяина, мешая Бростеку идти. От разнообразных запахов волчица совершенно ошалела.
Но вот веревка, связывающая Варо и Бростека, внезапно натянулась, зацепившись за нечто невидимое.
— Осторожнее! — крикнул Варо.
Они вовремя отшатнулись — что-то тяжело рухнуло на землю, издав чавкающий звук. Варо и Бростек осторожно ощупали предмет и поняли, что свалили одну из полуразрушенных статуй. Постамент порос лишайником и был невероятно грязен. После этого случая друзья стали двигаться еще осторожнее, ибо падать было слишком опасно.
— Рыба! — вдруг, принюхавшись, сказал Бростек. — Господи, какая гадость!
Теперь все ощутили новый «аромат» в этом жутком «букете». Звук падающих капель делался все громче и отчетливее.
— Мы выбрали верное направление, — раздался голос Варо. — Рыба наверняка находится в бассейне — ну, где фонтан…
Тут Кередин ногой угодил в воду и чуть было не упал. Он инстинктивно выставил вперед руку и схватился за осклизлый камень, покрытый какими-то ползучими растениями. Бывший волшебник с трудом устоял на ногах.
— Да, мы пришли к фонтану, — хрипло подтвердил он.
Его тошнило.
— Если не ошибаюсь, теперь нам надо свернуть направо, чтобы попасть в осень, — сказал Варо.
— То есть как бы вниз по панно? — уточнил Бростек.
— Да. До сих пор оно нас не обманывало.
Едва он произнес эти слова, ветер вновь переменил направление — теперь он дул именно вправо. И это решило все.
Друзья тотчас же поняли, что вступили в осень, потому что резко похолодало и послышалось слабое и хриплое кряканье. Да и запахи сделались иными. Сперва друзья почувствовали облегчение, но вскоре вновь стали задыхаться. Пуще всего донимал удушающе-сладкий запах гниющих плодов, самые сочные из которых уже забродили. Воздух сгустился, и все трое почувствовали сильное головокружение. В ноздри ударил острый запах разложения, и все одновременно вспомнили мертвого лебедя. Когда они пересекли воображаемую границу времен года, ветер тотчас стих, но теперь Варо и сам знал, куда им идти.
— Пойдем на утиное кряканье, — сказал он друзьям. — Так мы выйдем к лебедю, а оттуда снова возьмем направо.
По мере их продвижения вперед кряканье становилось громче, а трупный запах — сильнее. Дышать стало уже совсем невозможно. Башмак Варо наткнулся на что-то мягкое — вожак потыкал неведомый предмет носком, потом склонился, чтобы ощупать. По ладони его скользнули встрепанные перья, а пальцы нащупали отвратительное месиво из слизи и копошащихся личинок. Варо спокойно стряхнул нечисть с руки — отвращения он не чувствовал, напротив, был вполне удовлетворен.
— Хорошо, — сказал он. — А теперь за мной.
Он свернул направо, но тут вновь подул ветерок, на сей раз прямо им в лица. Друзья в нерешительности остановились.
— Не может быть. Неужели я ошибся? — растерянно пробормотал Варо.
— Ветер до сей поры был совершенно прав, — сказал Бростек и принюхался. — Пахнет сливовым бренди!
Магара частенько подтрунивала над его страстью к этому напитку.
— Стало быть, нам надо повернуть назад? — нерешительно вымолвил Бростек.
— Помнишь, что говорил Хьюитт? Пейзажи на панно не совсем правильно изображают последовательность сторон света, — вставил Кередин.
— Ну так что с того?
— Когда идешь из лета в осень, то направляешься с востока на запад, — продолжал бывший волшебник. — Может быть, оттого и меняется ветер. Вдруг теперь нам и следует идти против ветра…
— Ну, если ветерок и впрямь как-то связан с Магарой, тогда, сдается мне, ты прав, — согласился Бростек. — Ей известна моя слабость к сливовому бренди, на этот запах я шел бы до края света!
— Тогда идем! — решился Варо.
Внезапно легкие им обжег ледяной воздух. Все трое тотчас же задрожали от холода. Ужасающий запах исчез, сменившись мертвенным дыханием ледяной пустыни. Выли волки, и от этого на душе делалось еще сумрачнее. Тень неожиданно ответила сородичам диким и первобытным воем, и все трое, даже Бростек, которому волчица была предана всей душой, внутренне сжались и затрепетали.
Ветер все еще дул им в лица, но уверенность мало-помалу покидала путников. Они ощутили вдруг едкий запах дыма, услышали треск молнии, а следом — потрескивание пламени. Разумеется, увидеть горящие деревья они не могли, но это их нисколько не утешало. Все было ясно и так. Сделав еще несколько шагов вперед, они остановились.
— Мы в последнем квадрате, — сказал Бростек. — Что теперь?
— Да, это конец пути, — подтвердил Кередин.
— Может, подадимся в весну — погреться? — предложил Варо.
— Так и будем здесь ходить кругами, вечно, до конца дней своих! — дрожащим голосом воскликнул Кередин.
— Что мы упустили? Думайте все! — сказал Бростек.
Нелегко это было, зайти так далеко и по-прежнему не видеть ни зги.
Но тут в серой мути что-то блеснуло, словно ее пронзил тончайший луч. Его увидели все трое и дружно устремились к нему. Но тотчас оцепенели — на пути их встала стена. Стена непреодолимого страха.
Путь им преградило — и Варо это было прекрасно известно — закованное толщей льда озеро. Может быть, тут есть и скрытые полыньи, в которые можно провалиться? Мучительный страх умереть такой смертью преследовал Варо с самого детства, хотя он никому не признавался в этом. В мозгу же Кередина зазвучал голос Мэтти — девушка молила его не приходить к ней, говорила, что они уже поджидают его, что умертвят ее, если она им не покорится… Таких слов она никогда ему не говорила, но Кередин мучительно терзался оттого, что в свое время принял столь ужасное решение. Теперь, казалось, некто дает ему возможность переменить прошлое, пожертвовать любовью во имя жизни возлюбленной. Даже Тень взвыла от ужаса — волчице почудилось, будто путь ей преградила непроходимая стена огня. Она зарычала и отпрянула.
Бростек знал, что где-то впереди стая диких волков. Он словно вновь стал мальчишкой. Еще шаг, казалось ему, и безжалостные хищники разорвут его в клочья…
«Храните верность!»
Эти слова услышали все, хотя звука не было. Подвеска в кармане у Бростека сделалась вдруг горячей. Он извлек ее, и неяркий свет озарил серый туман. Все, не сговариваясь, шагнули навстречу собственным тайным страхам, движимые любовью и готовые всем пожертвовать ради нее. Неясное мерцание впереди влекло их неудержимо.
На мгновение их ослепило ярчайшее пламя, но они уже достигли своей цели, все вместе! Туман сгинул без следа, однако представшее их взорам зрелище было страшно. Они одолели Лабиринт Теней, но Неверн теперь был именно таким, каким они видели его на панно. Волшебный сад превратился в бескрайнюю черную пустыню, где царили смерть и разложение. Они одержали победу, но наградой им стал кошмар, которому суждено было продлиться целую вечность.
Но хуже всего оказалось то, что в этой безжизненной пустыне не было ни спящего волшебника, ни Магары…
Глава 40
Хьюитт и Селия, проводив трех друзей, еще какое-то время музицировали, но, устав, умолкли. Хьюитт, повинуясь наитию, развернул панно. То снова переменилось. Почти все уцелевшие ростки жизни погибли. Девочка лежала на земле подле надгробия, лисица пропала. Уточки были мертвы, более того, успели превратиться в скелеты. Волки сбились в кучу и вот-вот должны были исчезнуть за кромкой ткани. А весеннее солнце почти совершенно померкло. Хьюитт в ужасе зажмурился, думая о трех друзьях, — что-то с ними сталось? И вдруг раздался крик Селии: