— Э-хе!..
— Имитация быстрого, внезапного перехода от защиты к контратаке… Рационально работает, не на эмоциях. Я сначала думал в школе кто обидел, ну и пришел парень поднатаскаться «верхов», чтоб отомстить, кому-то морду «начистить»… Нет, здесь подход иной. У Михаила навык имеется и удары ему мастер ставил. Не за один день, не за месяц и даже не за год нарабатывается такое. Ему считай семнадцать?
— Восемнадцатый год пошел…
Отвлеклись. Стояли оба друг напротив друга, взглядами «бодались». Ванька первым нарушил молчание. Высказался:
— Вот-вот!.. Смотрел я, как каратисты занимаются. Вещь запрещенная у нас в Союзе, хотя ничего особенного нет… А, то, что ваш тут… — мотнул головой в сторону окна, — …преподносит, ни в какие рамки не лезет. Боюсь, скоро накатают на меня «телегу» в органы. Мол, так-то и так, с моего попустительства… ну и так далее.
— Ваня, он с кем-нибудь спарингуется?
— Пока нет. Но прецеденты имели место. Сами понимаете, народ молодой, насмотрятся, а потом хотят проверить себя в деле… Короче, пресек все на корню. Так ведь за порогом, вольному воля.
— Не волнуйся. У Мишки голова на плечах имеется. На «дешевку» не клюнет, вывернется.
— Хотелось бы в это поверить, дядя Костя!
— А ты поверь, Ванюша. Я со своей стороны молодому, политику партии объясню.
— И все же, у кого он учился?
— Не знаю. Помнится лет пять назад, Витька к кому-то водил. Только, когда это было?!
— Значит, не скажете!
— Запамятовал…
Глава четвертая
С добрыми намерениями
Учеба в школе не напрягала, а вот общественная работа доставала его конкретно. Сбор макулатуры, стенгазета, конкурсы постановок, самые разные рейды и встречи с ветеранами, в комплексе портили нервы. Прибавить к этому комсомольские собрания и картина вставала в полный рост.
…Пришлось корректировать ранее распланированный день. То, что после последнего урока назначено собрание, стало известно перед уроком алгебры. Комитет комсомола тряхнул весь класс не по-детски. В их классной организации почти ЧП. Опять Шпика отличился. Каретников, когда узнал тему сбора, чуть не захлебнулся смехом. Подумаешь, перецеловал пятерых девчонок из их класса, и двоих из десятого «А». Тем более всё по обоюдному согласию. Он же не завуча школы, склонял к сексу в учительской! Дело-то молодое, а эти придурки из юных коммунистов, такой хай подняли. Уж Михаил, как никто знал, что творилось в городских, областных и выше… Комитетах комсомола. Секретари и водку жрали и молодых комсомолок «портили»…
Как раз из «А» класса, о произошедшем, «на верх» и стукнули. Девки тупо не поделили парня, а подгадили всем. Серега, высокий, спортивно-подтянутый, даже слегка перекаченный, стоял «на лобном месте» у доски. От волнения покусывал верхнюю губу с едва пробивавшимся на ней темным пушком. Волосы на голове густые, чуть волнистые, давно не видели стрижки и спускались на плечи. Если прибавить ко всему этому, что он по мнению школьной администрации еще и чуть-чуть хулиган, то для девочек влюбиться в такого парня было вполне естественно. В старших классах любовь вовсю занимала умы и сердца всех без исключения девочек и мальчиков. А когда же ещё влюбляться и целоваться как не в семнадцать лет?
Когда само разбирательство началось, класс загудел как разбуженный улей. Плохим было решение «старших товарищей», отдать на откуп комсомольцам класса все «представление». Тимоха Горностаев, стараясь перекричать других, выпалил вопрос:
— А, пусть секретарь поименно назовет всех, с кем Шпика целовался!
Услышали предложение. Проняло. Любопытство шкалило всех. Класс затих.
Галка Евченко встала от такой прямолинейности в ступор. Привыкла, что «наш паровоз, который вперед лети», то есть обсуждение вопроса, набирал обороты медленно и все по загодя заготовленной «бумажке», а тут такое!.. Каретников поднявшись из-за парты, проследовал к доске, встал рядом с «потухшим», чувствующим чем «пахнет», Шпикой. Под звук напряженной, звенящей тишины, произнес:
— А, пусть подследственный сам назовет всех поименно.
Затравленный взгляд был ему ответом. Прорезался голос секретаря. Галка чуть ли не завизжала:
— Каретников, ну какой подследственный? Какой подследственный? Шпика провинившийся комсомолец!
— Перед кем провинившийся?