Костя включил камеру, не дожидаясь Юлькиной команды.
Танцевальная группа тоже была на высоте, и фокусник — факир, и полуобнаженный кордебалет, и непременная стриптизерша-змейка… Но все это уже совсем не так впечатляло после Анечки.
— Я о ней материал готовлю в «Космополитен», — сказала Насте Юлька. — Мне большое интервью заказали. Костя, ты сможешь несколько кадров вывести на печать, чтоб фото были?
— А что мне за это будет?
— В щечку поцелую, — пообещала Юлька.
— Мало.
— Ты сперва сделай, а потом торгуйся.
Ребята выключили свет и стали сматывать провода. Самая интересная часть закончилась, на смену вышла новомодная рэп-группа, и народ жаждал танцев.
— Ну, у кого сколько? Скинемся? — Костя вынул из кармана сто долларов. — Погуляем после трудов праведных?
— Э, нет, уволь! — подняла вверх ладошки Настя. — Ты здешние цены видел?
— У меня сто тысяч, — порылся в карманах Миша.
— А я пас, — заявила Юлька. — На правах старшей и вам запрещаю.
— Это еще почему? — изумился Костя. — Мы что, не люди? Давай попляшем, тряхнем стариной!
— А аппаратура? — Юлька сделала «страшные глаза». — Заденут, расколотят… Как объясняться будешь? И шофер ждет…
В другое время все эти проблемы она бы решила в один момент. Камеру с машиной в «Останкино», а самим оттягиваться до утра… Но сейчас ей надо было спровадить группу. Квентин все еще сидел за столиком, потягивая из рюмки коньяк.
И она первая подхватила кофр и двинулась к выходу с твердым намерением поскорее вернуться.
Но опять грузились до неприличия долго. Потом шофер отошел на минутку и пропал на полчаса, потом Костя затеял долгий разговор, и Юльке никак не удавалось улизнуть незаметно…
Наконец уселись, и водитель стал выруливать со стоянки.
— Ой! Совсем забыла! — хлопнула себя по лбу Юлька. — Тормозни, пожалуйста. Я быстро! А впрочем, не ждите! Я на метро доберусь!
И, пока они не успели опомниться, помчалась обратно к клубу.
Квентин уже собрался уходить. Он аккуратно поправил шарф и направился к двери, которую швейцар с готовностью распахнул перед ним… И вдруг стремительное нечто с размаху врезалось головой ему в плечо.
Это «нечто» имело короткие светлые волосы, розовую нежную щечку, маленькое ушко с мальчишеским завитком над ним, и оно пахло не духами, а фиалковой туалетной водой «Цветы России»… Это «нечто» само походило на цветок, на тонкий беззащитный одуванчик на длинном стебле…
— Сорри…
— Простите… — одновременно выпалили они.
И одинаково втянули носами воздух… И синхронно подумали, что именно этот запах хранила соседняя подушка минувшей ночью…
Квентин изо всех сил обхватил Юльку руками, так, что она вскрикнула. И тут же, прямо на пороге, принялся жадно целовать полураскрытые губы…
А швейцар по-прежнему придерживал дверь, потому что они умудрились встретиться как раз посередине.
…Уже позже, в гостинице, после долгих нетерпеливых ласк Квентин сказал со скупой похвалой в голосе:
— Ты красива в работе.
— Только в работе? — нахмурилась Юлька.
— Нет, это я неправильно сказал по-русски… Ты очень красива…
— Да? — Она вытянулась на простыне, откровенно позволяя ему полюбоваться собой. — А что во мне красивого?
— Твои ноги… Тонкие и длинные… Я с ума схожу, когда думаю о том, что они длятся бесконечно.
Его широкая ладонь плавно заскользила вверх от Юлькиной щиколотки, коснулась колена, легонько погладила его и двинулась дальше…
Юлька, как завороженная, следила за этим путешествием.
— Ноги скоро кончатся… — томно предупредила она.
Пальцы Квентина ласково прошлись по бедру.
— Боюсь, я не сумею сказать лучше, чем царь Соломон своей Суламифь… Твой живот, как сноп золотистой пшеницы… Твои соски — спелые виноградины… Твои губы — алые вишни, а груди — два бархатных персика.
— «Песнь песней», — капризно протянула Юлька. — Неужели ты не можешь найти свои собственные слова?
— Дорогая, но я с ним полностью солидарен…
— А я хочу, чтобы ты сам…
— А знаешь, что мне в тебе больше всего нравится?
— Что? — заинтересованно спросила Юлька. — Ноги? Или грудь?
— Голова, — усмехнулся Квентин. — В ней возникает такие нестандартные идеи, что я просто теряюсь…
— За идеи можно любить книжку, — обиделась Юлька, — или телепередачу. А женщину…
— За красоту тела можно любить картину или фотографию, — парировал Квентин. — А я не фетишист.
— Чепуха, — заявила Юлька. — Если бы твои любимые идеи рождались в головешке старой грымзы, уверяю тебя, ты не притащил бы ее в свою постель.
— Откуда ты знаешь? — поддразнил он.
— Ах, так? — Юлька вскочила и закуталась в простыню. — Сейчас я позвоню Веронике Андреевне…
— Это кто?
— Узнаешь. — Она мстительно прищурилась и направилась к телефону.
Квентин одним прыжком догнал ее, подхватил на руки и закинул обратно в кровать.
Юлька вырывалась и капризничала до тех пор, пока он не начал шептать ей на ухо смущенно и неразборчиво:
— Милая… самая лучшая… самая умная… самая стройная…
И Юлька вытребовала признание того, что ноги у нее длиннее, чем у Нади Ауэрман, а глаза больше, чем у Клаудии Шиффер, а талия тоньше, чем у Наоми Кемпбел…
Да, Господи, чего только не скажет мужчина, чтобы угодить своей даме, капризной и желанной…
Глава 6
ДРЕМЛЮЩАЯ СИЛА
Наверное, у каждого человека внутри есть потаенный уголок, в котором до поры скрываются вещи, неизвестные даже ему самому.
Одни называют это «скрытым потенциалом», другие — «резервными возможностями организма», третьи — оккультно связывают с непроработанными астрологическими аспектами гороскопа…
Честно говоря, Юлька никогда не задумывалась над тем, чем она отличается от других женщин. Конечно, кроме своей единокровной сестры. Тут уж, доказывая друг дружке правомерность своей жизненной позиции, они схлестывались жестко и непримиримо.
Но это касалось отношений, а не ощущений. Оля выбирала партнеров весьма прагматично, а Юля — по душевному порыву и взаимным интересам. Но и у той, и у другой постоянно возникали новые увлечения.
Юлька относилась к сексу тоже довольно легко, как к необходимому компоненту близости. Уж если есть чувство, то как обойтись без постели? Ей нравилась даже не столько сама близость, сколько романтический флер внезапной страсти, объяснения в любви, комплименты и признание ее единственной и неповторимой.
А поскольку «герои ее романов» постоянно менялись, то ни к кому из них она не успевала физически привязаться. Да и, честно говоря, особой разницы в «этом деле» между мужчинами не замечала.
Один был остроумнее, другой умнее, третий восхищал эрудицией… А «любовные упражнения» были похожи друг на друга, и сам «процесс» казался изученным досконально. Она не считала себя фригидной, но и особой страсти не испытывала. Так, приятно и интересно…
А вот Олечка изумляла сестру тем, как много значит для нее секс. Иногда она могла рассуждать о своих ощущениях весьма откровенно, и Юлька хмыкала, что у нее просто мозги больше нечем занять.
И вот что странно — выбирала Оля только тех. кто мог предоставить ей материальные блага, удовлетворить ее запросы, содержать, делать подарки… Казалось бы — чувствами тут и не пахнет. Ан нет, она привязывалась к ним как кошка и после очередного разрыва долго страдала именно из-за того, что лишилась сексуального партнера, что ее не оценили как женщину…
Юлька же, расставшись с «прежней любовью», оставалась с ним в прекрасных приятельских отношениях. Ей ничуть не мешало, что бывший возлюбленный продолжает с ней учиться или работать, ходит в одни компании или даже начинает ухаживать за ее сестрой.