— Идем, я тебя провожу, — со вздохом сказал Квентин.
— Не надо. Я… Надо в магазин заскочить, взять что-нибудь на ужин. У меня в доме — шаром покати…
— Ты играешь в кегли? — удивился Квентин.
— Это значит «пусто», — машинально объяснила Юлька, пряча лицо.
— Давай заскочим вместе.
— Я сама.
— Я подожду здесь.
— Не надо… — Она быстро направилась к стеклянным дверям магазинчика. — Я завтра позвоню.
— Закрываемся! — выросла на ее пути продавщица Дуся, пытаясь преградить Юльке дорогу широкой грудью.
— Да мне в подсобку, — быстро вывернулась из-под ее руки Юлька и бегом бросилась к дверце черного хода, выходящей прямиком в узкий коридорчик напротив кабинетика директрисы магазина.
Слезы уже катились градом. Юлька громко шмыгнула носом и пошарила в кармане в поисках платка. Конечно, уже где-то посеяла. Ничего, и рукав сгодится…
— Сто раз говорила! Предупреждала! — вылетела навстречу директриса. — Стой! Не пущу! Ходи, как все люди! Подъезд вам для чего, а?
Юлька громко всхлипнула… и директриса вдруг отступила в сторону.
— Гонится, что ли, кто? — громким шепотом спросила она, — Погоди, открою…
Она отстранила с остервенением дергающую запертую дверь Юльку и достала из кармана халата ключ. Крикнула продавщице:
— Дусь, глянь, там никто не маячит?
Дуся прижалась носом к оконной витрине.
— Торчит один! — сообщила она. — А с виду вроде приличный…
— Все они приличные, кобели… — сплюнула в сердцах директриса. — Как весна, так эти маньяки чертовы… милицию вызвать?
— Не надо! — испугалась Юлька.
Директриса поразмыслила.
— И то верно, — решила она. — На черта нам тут милиция… Будут нос везде совать… — Она распахнула дверь. — Ну, беги домой…
Квентин стоял у магазина и терпеливо ждал.
Уборщица пошаркала шваброй у входа, неприязненно покосилась на него и ушла внутрь. А Юльки все не было…
Квентин посмотрел на часы — полчаса пришли, сколько можно делать покупки? — и направился за Юлькой.
В пустом магазине были чисто вымыты полы, свет притушен, только в дальнем углу возилась у кассового аппарата какая-то женщина.
— Закрыто! — крикнула она Квентину. — Куда прешься?
— Извините… — растерянно сказал он. — Сюда девушка вошла…
— Не было никакой девушки! — агрессивно вскинулась та.
— Не было? — не понял он.
— Ты русский язык понимаешь?
— Понимаю, — кивнул Квентин.
— А раз понимаешь, так иди отсюда подобру-поздорову!
— Спасибо, я здоров… — удивленно протянул он, недоумевая, при чем тут его здоровье…
— Так сейчас захвораешь! — угрожающе процедила тетка и оглушительно крикнула в глубь магазина: — Дуся! Маша! Сюда!
Три женщины внушительных объемов, в засаленных на пышной груди халатах грозной армадой двинулись ему навстречу, преграждая путь в подсобку и неумолимо оттесняя к выходу.
Квентин отступил на шаг, потом еще на шаг, а сам вертел головой по сторонам, не понимая, куда могла подеваться Джулия. Не сквозь землю же провалилась!
А Юлька уже давно сидела над машинкой, тупо уставясь на заправленный в каретку чистый листок.
Надо работать… Надо! А все посторонние мысли следует выкинуть из своей глупой головы…
Садомазохизм какой-то… Что она здесь делает? Ей надо бросить все и немедленно бежать к нему…
Что это с ней? Откуда слезливое настроение? Почему так больно при одной мысли, что у Квентина может быть семья, что они все равно должны будут расстаться?
«Надо это все оборвать в самом начале, — убеждала она себя. — Потом будет больнее… Ой, нет… опоздала… уже больно… так, что просто невыносимо… Вообще не надо было начинать! Вот дура! Втюрилась в иностранца!»
тихонько пропела она. -
Она вдруг вскочила и побежала на кухню. Оттуда окно выходило на улицу, как раз над входом в магазин.
Внизу, под фонарем, все еще стоял Квентин…
Не помня себя, Юлька быстро натянула плащ, сапоги, совсем позабыв, что на ней короткий домашний халатик, и пулей вылетела из квартиры.
— Джулия! — Он сделал вид, что совсем не удивился, словно она ушла всего пять минут назад.
— Прости… — задыхаясь, выговорила Юлька, — я хотела уйти по-английски…
Он молча прижал ее к себе одной рукой, а другую вытянул к мостовой, по привычке вскинув вверх большой палец. И когда первая же машина затормозила рядом, коротко сказал:
— В «Метрополь».
Глава 10
«СУФРАНТНЫЙ АМЮЗМАН»
Дождь начался неожиданно. Юлька с Квентином едва успели войти в двери гостиницы, как за их спинами громыхнуло, бабахнуло, ослепительная молния чиркнула совсем рядом, одновременно с громовым раскатом… И сейчас же сплошная стена воды обрушилась на каменный город.
Первая весенняя гроза… У Юльки почему-то сжалось сердце от восторга.
Ливень прорвался сквозь серую толщу опутавших небо туч, и сейчас же отступило тяжелое гнетущее чувство… Вернее, предчувствие плохого и невозможного… Предчувствие грозы.
И он был сродни недавним Юлькиным слезам, горьким и нежданным. Будто небо выплакивало свою невысказанную любовь.
И слезы, и ливень несли облегчение. От Юлькиных душевных мучений моментально и следа не осталось. Да и с чего пришло ей в голову грустить, страдать, ревновать, задаваться глупыми вопросами?
«Идущий вперед, не оглядывайся в начале пути», — гласит восточная мудрость. А они с Квентином в самом начале. А впереди целая жизнь.
Сполохи молний освещали черное ночное небо, и даже сверху было слышно, как яростно барабанят по мостовой крупные капли.
Юлька распахнула фрамугу и вдохнула пьянящую озоновую свежесть.
Квентин обхватил ее сзади за плечи, прижал к себе, быстро развязывая тугой поясок Юлькиного плаща.
Она стряхнула его под ноги, словно юркая змейка, сбросившая старую шкурку. И тут только вспомнила, что выскочила из дома в одном халатике.
Юлька поежилась от неловкости, не понимая, отчего вдруг у Квентина так изменилось лицо… Всегда немного надменное, сдержанное выражение его стало каким-то домашним… теплым… и удивленным. Он привык видеть Юльку в ее мальчишеской «униформе», быстрой, деловой, летящей. Он видел ее совершенно нагой, легкой и зажигательно-горячей. Но он не знал эту ее грань: простую, домашнюю, девчачью…
Она была похожа на девочку-подростка, резко выросшую за зиму, которой стал маловат прошлогодний летний халатик. И теперь Юлька стеснялась себя, словно старалась спрятать округлую набухшую грудь и изящные узкие бедра. Она смотрела исподлобья, смущаясь и краснея, будто нежданный визитер застал ее врасплох за мытьем полов или чисткой картошки…
— Я… совсем забыла… — пролепетала Юлька. — Я спешила…
Квентин молча подхватил ее на руки и жарко прильнул к полуоткрытым губам…
Она казалась ему маленькой и такой хрупкой, что он корил себя за прошлую грубую страсть и старался быть нежным и бережным. Словно перед ним была неопытная девочка, которую нужно долго приучать к себе, ласкать, готовить, чтобы она сумела побороть свой страх и стеснительность…
Простые пластмассовые пуговки халата медленно расстегивались, постепенно открывая новые участки тела, которые Квентин тут же покрывал легкими частыми поцелуями…
Он не спешил, и Юлька с удивлением открывала для себя новое чувство — ей тоже хотелось оттянуть последний миг сближения, насладиться этой внезапной нежностью, медленно растаять под его ласками, которые впитывала каждая частичка ее тела, словно горячий хлеб — масло…