— Что же делать? — запричитала Ольга. — Что делать? И почему все так сразу на одну голову валится? За что такая несправедливость?
— А что еще на тебя свалилось? Любимый выгнал?
Ольга гордо вскинула красивую голову.
— Я сама ушла! Он между прочим, умолял остаться…
— Представляю! — фыркнула Юлька. — «Ну че ты, в натуре?… Все будет путем… Поняла?… Hу ясно…» Верх красноречия!
— Примерно так… — всхлипнула Оля. — Я никогда не думала, что мне так важно просто говорить с человеком. Понимаешь? Вот я к тебе пришла… И нашла отдушину. Юлька, я две недели молчала!
— И как ты выдержала?
Но Оленька не заметила иронии, а серьезно ответила:
— Сама не представляю. И сама себя не пойму. Все было так классно… Он в постели просто фейерверк… A с утра встанем — и ни полслова. Он по делам уматывает, я ногти крашу. Квартира огромная… пусто… тоска… Приедет, скажет только: «Одевайся… едем». Молча поели в кабаке — и домой. «Раздевайся. Спать». Я ему: «Милый, ты меня любишь?» — «Естественно». — «А что ты весь день делаешь?» — «Дела». — «Какие?» — «А зачем тебе?» А позавчера меня в бутик повез. Я мерила, мерила, вертелась перед ним. Он молча ткнул в несколько шмоток, заплатил, в машину пакет бросил, и все… Даже не сказал, что я красивая, что мне идет… Словно корм для кошки купил!
Оленька быстро разделась и юркнула под одеяло. Юлька серьезно посмотрела на сестру.
— Оська, ты же не кошка. Ты личность.
— Ну да… — капризно протянула она. — А он козел… Я ему всю ночь высказывала, что меня не устраивает. Думаешь, понял? «Ладно, — говорит, — я тебе еще шубу куплю».
Юлька задумчиво грызла ногти. Получается, что и на одном языке договориться невозможно? Странно, опять у них с Ольгой полный синхрон. Обе этой ночью решали одну и ту же проблему со своими милыми…
— Не грызи ногти, — раздраженно сказала Оля. — Терпеть не могу! Я тебе руки горчицей намажу.
— Мне так легче думается.
— Посмотри на себя! У женщины руки должны быть ухожены, а у тебя вечно заусенцы торчат.
— Постучи с мое по клавишам — так не до маникюра будет, — огрызнулась Юлька.
— Быть можно дельным человеком и думать о красе ногтей, — парировала Ольга. Пожалуй, это было единственное что она усвоила из классики.
— Мой тоже меня не понимает, — вздохнула Юлька, а палец изо рта все-таки вынула. Вдруг и Квентин заметит, и ему станет неприятно?
— Конечно, — кивнула Оленька. — Какому мужику понравится, что ты носишься, как жиголо.
— Как Фигаро! — засмеялась Юлька. — Жиголо — мужчина.
— А Фигаро? — удивилась Оля. — Ну, не важно… Я имею в виду, что за работой ты готова забыть о личной жизни.
— Так мы как раз о личной жизни и выясняли, — усмехнулась Юлька. — От меня требовалось покаяние, как на исповеди. Кто, что и сколько?
— Хам! — возмутилась Оля. — Право личности гарантируется конституцией.
— Жаль, я не догадалась ему этого сказать! — Юлька расхохоталась и натянула на голову одеяло. — Завтра обязательно сообщу… Нет… уже сегодня…
Глава 12
МОСКВА — ПЕТУШКИ
Квентин ждал ее под часами на Курском вокзале.
Воскресенье выдалось чудным. Тепло, солнечно, как-то сразу пахнуло приближающимся летом… И хотя было только начало мая, многие уже сбросили надоевшие плащи и куртки, щеголяли в одних блузках, в рубашках с короткими рукавами.
Юлька тащила тяжелую сумку, в которой глухо позвякивали бутылки. Из съестных припасов она взяла только четвертинку «бородинского», пару луковиц и пакетик майонеза.
До электрички оставалось еще двадцать минут.
— Мы едем на экскурсию? — спросил Квентин.
— Да. — Юлька загадочно улыбнулась.
— Куда? Золотое кольцо?
— Почти.
— А почему в электричке? Я мог заказать машину.
— Оставь свои буржуазные привычки, — оборвала его Юлька. — Это экскурсия не «по», а «в»… В дебри загадочной русской души… Ладно, не напрягайся, потом поймешь.
В воскресный день электричку штурмовала целая толпа дачников. С лопатами, огромными сумками, рассадой в корзинах, с обмотанными тряпками прутиками саженцев…
Шум, гам, толкотня… Юлька наметанным глазом выбрала местечко у окна, протиснулась вперед и потянула Квентина за рукав.
Его нежно-голубая сорочка с темно-синим галстуком и отутюженные серые брюки резко выделялись на общем фоне дачных маек и клетчатых рубах.
Сама Юлька была в джинсах и тонком черном свитерке с заплаткой на рукаве. Перехватив направленный на взгляд Квентина, она коротко объяснила:
— Так надо.
Он послушно сел рядом, притиснутый с другого бока толстой теткой с огромным мешком. Мешок лежал в проходе у самых носков его начищенных туфель и… шевелился…
— Не помешает? — спросила тетка. — Я кабанчика в деревню везу. Да не волнуйтесь, он смирный…
Квентин чуть-чуть отодвинулся и тихо спросил у Юльки:
— Кабанчик — это свинья, да?
— Мужчина — свинья, — подтвердила Юлька, с удовольствием наблюдая, как он пытается вжиться в новое для него пространство.
Напротив расположились два поддатеньких мужичка и старушка.
Мужички сразу же, не дожидаясь, пока тронется электричка, достали пиво, связку воблы, одним щелчком откупорили бутылки об оконную раму и залпом опрокинули в горящие глотки.
Юлька удовлетворенно кивнула. Пьеса началась. Акт первый. Сцена первая. Мужчины пьют пиво.
— А теперь, Венечка, — вкрадчиво сказала она, расскажу тебе о твоем тезке. Ты Квентин, а по-русски — Вениамин, Венечка…
— Да, я знаю, — кивнул он. — Ты говорила.
— А у нас был такой писатель… Венечка Ерофеев. И он как-то раз сел вот в эту самую электричку, проехал в ней до станции Петушки… и написал настоящую народную книгу.
— Мы едем в его музей? — догадался Квентин.
— Умница, — похвалила Юлька. — Только мы едем в его музее. Он здесь. В этой электричке.
Квентин удивленно повертел головой.
— А где… экспонаты?
— Перед тобой. И вот здесь… — Юлька нагнулась и достала из сумки чекушку и два граненых стакана. — «Поезд тронулся, и мы налили по первой». Ну, пора и нам начать.
— Это что? — Квентин с подозрением покосился на криво налепленную этикетку.
— Дешевая водка, — невозмутимо отозвалась Юлька и налила по полстакана.
— А тоник? — Квентин понюхал жидкость и сморщился.
— Упаси Боже!
— А… закуска?
Юлька протянула ему кусочек горбушки.
— Сначала понюхай, а потом ешь.
И залихватски продемонстрировала, как это делается: выдохнула, залпом опрокинула в себя стакан, с шумом втянула носом кисловатый запах «чернушки» с тмином и только после этого медленно, словно нехотя, сжевала свой кусочек.
Квентин последовал ее примеру. С выдохом и залпом получилось хорошо, но на вдохе он мучительно закашлялся, побагровел и замахал руками.
— На, глотни, — сердобольно протянул ему пивко сидящий напротив мужичок. И сочувственно добавил: — Не пошла…
Квентин жадно запил водку пивом и перевел дух…
— Неправильно, — строго сказала Юлька. — Ну что ж… На Чухлинке придется повторить.
Мужичок, одолживший свое пиво, выразительно посмотрел на них, и Юлька плеснула водки и соседям.
Те с достоинством взяли стаканы, хором сказали:
— За легкую дорогу, — и синхронно проделали все, чему Юлька учила Квентина.
— Запомнил?
— Джулия, а зачем это? — тихо спросил он.
— Это кратчайший путь к познанию русской души, — усмехнулась она.
— На свадьбу, что ли, едете? — оглядев Квентина, спросил мужичок.
— Да нет… в Петушки… — туманно отозвалась Юлька.
— А мы в Электроугли.