В любом случае — спасибо отцу за науку. Пригодилась.
Сегодня, зайдя в собственную ванную и увидев обнажённую Ксению, Игорь с трудом удержал лицо, да и не только его. Нестерпимо захотелось плюнуть на всё и подмять её под себя. Потом, конечно, пришлось бы менять тактику… но неужели он бы не справился? Ерунда, справился бы.
Но… неинтересно. Пришёл, увидел, победил — скучно. Игорь хотел дать Ксении дополнительное время и возможность пометаться, осознать, чего она хочет на самом деле. И когда он наконец впервые овладеет её восхитительным телом, она сама будет дрожать от нетерпения и желания. Впрочем, Ксения уже немного дрожала… но пока больше от страха.
Упоительнее всего окажется почувствовать её нежный ротик на своём члене, но до этого точно ещё далеко. Игорь обожал минет, но понимал — придётся потрудиться, чтобы Ксения привыкла к нему и достаточно раскрепостилась. Однако цель того стоит. И минет в её исполнении станет самой настоящей вишенкой на торте…
На горизонте показалось высотное здание, в котором находилась квартира Игоря, и мужчина вздохнул — сейчас, до того, как идти спать, необходимо разобраться с Настей. Он её уже здорово отругал за авантюру с ванной, но чувствовал — мало. Теперь надо закрепить результат.
Пиликнул телефон, лежавший на соседнем сиденье. Игорь скосил глаза — смс-сообщение было от Ксении. Ну конечно.
«Вы доехали? Всё в порядке?»
Усмехнулся, но отвечать пока не стал — не доехал ведь ещё. Волнуется… милая девочка.
Его девочка.
17
***
Застывшая посреди коридора в халатике с ромашками и пакетом мусора в руке Инна Васильевна выглядела крайне забавно, но лицо у неё было серьёзным и озабоченным.
— Боже мой, Ксюня, — пробормотала она, как только Ксюша зашла в квартиру, — это и есть твой… И.В.?
— Да, — кивнула Ксюша, улыбнувшись. Ей было одновременно и смешно, и неловко, и радостно, и чуть-чуть страшно.
— Ксюня… Бедненькая ты моя… — вздохнула Инна Васильевна, качая головой. — Тебе и так по жизни досталось от какого-то дурака, сама же говорила, а этот… он же тебя вообще растоптать может, в порошок стереть. Матёрый волчище…
— Волчище. — Ксюша засмеялась. — Да, это вы точно сказали, Инна Васильевна… Матёрый волчище. Я понимаю.
— Ну раз понимаешь… В общем, беру свои слова назад. Не надо тебе с ним… Беги лучше, и поскорее!
— Поздно, — усмехнулась девушка, проходя в комнату. И повторила, глядя в зеркало на своё раскрасневшееся лицо: — Поздно…
Она услышала, как Инна Васильевна лязгнула дверью, выходя на лестничную площадку. Посмотрела на часы. Надо бы поужинать… Но не хочется.
Ксюша переоделась в домашнюю одежду, а затем прошла на кухню, думая хотя бы чаю попить. Там уже сидела грустная Инна Васильевна и поглощала клубнику из большой миски.
— Хочешь? — спросила она, и Ксюша кивнула.
— Ага. Хочу.
Женщина вновь тяжело вздохнула.
— Ладно вам, Инна Васильевна, — улыбнулась Ксюша, садясь рядом. — Может, я феникс по натуре и мне всё время надо возрождаться из пепла? Кто знает?
— Эх, Ксюня… — Хозяйка квартиры придвинула к девушке миску с клубникой. — Люди же не птицы…
Ксюша хихикнула и запела:
— А тучи как лю-юди-и-и… Как люди они одино-о-оки… Но всё-таки тучи-и-и не так жесто-о-оки-и-и…
— Вот именно, — фыркнула Инна Васильевна, слегка смягчаясь. — Но ты всё равно эту ерунду больше не пой.
— Не буду.
*
Расправившись с клубникой минут за десять, Ксюша вернулась в комнату. Взгляд сразу упал на лежавший на столе мобильный телефон, и девушка, закусив губу, подошла и взяла его в руку. Выдохнула и набрала: «Вы доехали? Всё в порядке?»
Не могла она не спросить — слишком волновалась. Сумасшедший, зачем только затеял это всё… Впрочем, Ксюша на самом деле понимала, зачем, просто не желала об этом думать.
Если бы Игорь Андреевич просто отпустил её в тот вечер, не стал подвозить… Она бы не вернулась, поставив точку в их странной истории. Но он не дал ей даже малейшей возможности поставить эту точку.
Телефон молчал, и Ксюша, слегка дрожа, села на постель, сжимая в руке трубку. Хоть бы всё было в порядке, хоть бы, хоть бы…
Краткий сигнал от пришедшего смс-сообщения.
«Да».
Выдох. Вдох.
Что же она такая глупая…
***
Я не могу спать, всё прокручиваю в голове случившееся за день, и думаю.
Понимая происходящее, я послушно иду туда, куда он ведёт меня, словно овечка на заклание. Он показал свой интерес ко мне — и тут же отступил, не лишая иллюзии возможности выбора. Он мог бы поцеловать меня сегодня, но не стал этого делать, доказав, насколько умеет контролировать свои чувства. По правде говоря, сегодня он мог не только поцеловать, и я бы даже не сопротивлялась. Потом ненавидела бы себя и его тоже, но не сопротивлялась…
Он не хочет, чтобы я ненавидела. И не ищет лёгких путей. Привязывает меня к себе не тонкой ниточкой, а стальным канатом. И мне интересно, по-настоящему интересно — что он будет делать дальше?..
А ещё я сегодня всё время вспоминаю Андрея. Знаю, это неправильно, да и поклялась я больше его не вспоминать, но сегодня не могу.
Моя первая любовь. Такая глупая и безжалостная. Иногда даже не верится, что всё это было со мной…
Но ведь было.
***
Ксюша тогда училась на первом курсе института. Семнадцать лет… Провинциалка, приехавшая в Москву из Чебоксар, милая и стеснительная пухляшка. Она тогда весила килограмм на двадцать больше, чем сейчас, страшно смущалась, если с ней заговаривали (особенно парни) и вообще старалась лишний раз не высовываться. Жила в общежитии, с соседками общалась нормально, но не сдруживалась — она была слишком заучкой, а они — слишком очарованными столицей и её возможностями.
Андрей Аракчеев — так его звали. Высокий, жилистый брюнет с обворожительной улыбкой и смеющимися глазами, предмет обожания всех девочек с Ксюшиного курса. Что же касается её самой… Нет, он ей, конечно, нравился — разве может такой парень не понравиться семнадцатилетней девушке? — но влюблена она не была. До тех пор, пока он сам не стал за ней ухаживать.
Всё началось с кинотеатра, куда они пошли всем курсом. Именно там Андрей сел рядом с Ксюшей, а в середине сеанса вдруг взял за руку. Так и сидел весь сеанс, а Ксюша от смущения и удивления не знала, куда себя деть.
После кино Андрей пригласил её погулять, водил в кафе, кормил пирожными, смотрел ласково и умильно. Ксюша не понимала, что и думать, а спрашивать боялась.
А дальше… началось. Цветы, конфеты, мягкие игрушки, ненавязчивые объятия. На занятиях Андрей теперь сидел рядом с Ксюшей, носил её сумку и предупреждал малейшее желание. Хочешь водички? Сиди, я схожу. Проголодалась? Я сбегаю в столовую, а ты отдыхай.
До общежития провожал, звонил ей постоянно, и даже доклад за неё как-то сделал, когда Ксюша болела. В общем, строил из себя по уши влюблённого.
И она, конечно, тоже по уши влюбилась. Хотя почему «тоже»? Андрей, как оказалось, влюблённым не был.
Увы, но только в фильмах парни, поспорившие на девушку, в эту самую девушку влюбляются. В жизни совсем не так. И Андрей, поспорив на Ксюшу, в неё не влюбился. Он изрядно повеселился над ней, пока завоёвывал её сердце, стремясь к одной-единственной цели — затащить скромную пухляшку-заучку в постель.
Затащил. Ксюша сама захотела. Андрей, конечно, постарался сделать всё, чтобы она захотела, к концу своих ухаживаний перейдя из пассивных к активным действиям — целовал так, что голова кружилась, дарил дорогие подарки, признавался в любви чуть ли не каждый день. Ксюша тогда была счастлива, ей казалось, что она парит над землёй, не касаясь её даже кончиками пальцев ног. Она летала, постоянно улыбаясь, словно настоящая идиотка… да она и была идиоткой. В семнадцать-то лет.