— Ксения… — Он всё смеялся. — Не расстраивайтесь вы так. Я вам другие цветы подарю. Вы какие любите?
— Не надо другие! Зачем? Очень красивый букет, мне хватит!
— Ну а всё-таки, — Игорь Андреевич уже не смеялся, но точно улыбался. — Мне просто интересно, какие цветы вы любите, Ксения.
Она вздохнула.
— Мне альстромерии нравятся.
— Альстромерии? — переспросил он озадаченно. — Не помню даже, как выглядят.
— На лилии похожи, только мельче и не воняют. Но не нужно мне ничего дарить, правда! Мне вполне достаточно роз, тем более что они очень красивые.
— Ксения, — а теперь голос был лукавым, — когда и в каком количестве дарить женщине цветы, решает мужчина. Так что можете меня не уговаривать, я всё равно не послушаюсь.
И она не смогла не улыбнуться.
— Ладно. Тогда не буду уговаривать, а просто скажу спасибо.
— Вот и прекрасно. Хорошего дня, Ксения.
— И вам, Игорь Андреевич.
8
Увы, но хороший день ей, к сожалению, не светил. Виктор с самого утра пришёл на работу в ужасном настроении и явно решил испортить его заодно и всем окружающим. Причём не только Ксюше, на этот раз репрессии коснулись всех. Правда, ей досталось сильнее других, но это уж как водится.
А сразу после быстрого и почти незаметного обеда в кофе-зоне на почту пришла рассылка с сообщением о дате грядущего корпоратива — празднования двадцатилетия издательства. Торжество намечалось на пятницу, и до него было ещё три с половиной недели.
В конце письма стояло указание для руководителей редакций: собрать сведения, кто пойдёт на банкет в ресторан, а кто не пойдёт. Завизировать, оформить как служебную записку и сдать секретарю генерального директора.
— И чё, кто не пойдёт, тех уволят, что ли? — фыркнула Галя Елецкая, гипнотизируя взглядом монитор.
— Да ну конечно, — рассмеялась Ксюша. — Тогда пол-издательства увольнять придётся.
— А зачем тогда секретарю генерального?
— Поручили что-нибудь. Составить список патриотов родных пенатов, например. А потом им премию дадут… за патриотизм и любовь к отечеству.
— Ксюша! — рявкнул Виктор. Гад, услышал всё-таки… а ведь негромко говорила. — И кто ты у нас, патриот или дезертир?
Глупый вопрос, особенно с учётом того, что случилось на последнем корпоративе.
— Дезертир, товарищ начальник, — усмехнулась Ксюша, нутром чуя — терять ей уже нечего. — Можете записать меня в отсутствующие.
— Та-а-ак, — протянул Виктор, откидываясь на спинку шикарного кожаного кресла. — И с чего мы вдруг решили прогулять ответственное и нужное мероприятие?
— Наверное, потому что мне оно не кажется ни нужным, ни ответственным.
В редакции повисла тишина, а потом Галя чуть слышно провыла:
— У-у-у…
Ксюша была с ней согласна. Она тоже могла сейчас только выть, полностью осознавая, насколько глупо было провоцировать Виктора. Но он её просто уже достал.
— Пойдём, в переговорной пообщаемся, — процедил начальник, вставая. Ксюша согласно кивнула, тоже поднялась и последовала за ним.
Переговорная находилась в вип-зоне, там же, где и кабинет генерального директора, и его приёмная. Обычно туда водили авторов, сотрудников реже, и всегда — с неприятными разговорами.
Ксюша была готова поспорить, что её разговор будет самым неприятным из всех, случавшихся там прежде.
— Так. Садись, — Виктор отодвинул ей стул, и как только Ксюша на него опустилась, навис сверху. — Ты долго будешь это продолжать?
— Что именно? — не поняла она, пытаясь отодвинуться — лицо начальника было слишком близко.
— Не притворяйся, что не понимаешь, — он усмехнулся и опустил взгляд на её губы. — Ты же умная. А на корпоративе я допустил ошибку. Не хотел, чтобы ты знала, но сорвался. А сейчас что?
— Что?
— Для чего ты постоянно мне перечишь? Хочешь, чтобы я прям в офисе тебе юбку задрал?
— Я в джинсах, — фыркнула Ксюша, поневоле начиная паниковать.
— Это фигура речи! — заскрежетал зубами Виктор, придвигаясь чуть ближе. Его горячее дыхание почти касалось её губ. — Я тебя умоляю, Ксюша, прекрати! Мне и так нелегко. Развожусь я сейчас, понимаешь? Развожусь!
— Что?..
— Развожусь, — повторил начальник в третий раз. — Это долгая история. И всё бы ничего, но эта с-с-с… короче, жена моя бывшая, хочет лишить меня прав видеться с дочерьми. Я, может, мужем был не идеальным, но дочек я люблю! И мне сейчас служебные романы нужны не больше, чем тебе.
— Ты сам меня травишь, Виктор! — возмутилась Ксюша. — А говоришь так, как будто я тут в мини-юбке по офису рассекаю!
— Я просто бешусь, — сказал он уже спокойнее. — От всей этой ситуации. От жены… дура, блин. От того, что дочек могу потерять. От тестя, который мне мозги плавит постоянно. И от тебя.
— Я-то при чём…
— При чём, говоришь? — Виктор усмехнулся. — Ну если ни при чём, то пошли сейчас в туалет. Здесь есть такой, элитный, на одного человека. Специальный гендиректорский туалет.
— И зачем туда идти?
— Потрахаемся.
Ксюша на секунду потеряла дар речи.
— Ну вот, — продолжал начальник как ни в чём не бывало, — а говоришь, ты ни при чём. Мне сейчас не до ухаживаний, да и нельзя, иначе детей не увижу больше. А просто перепихнуться ты не согласишься.
— Не соглашусь, — поморщилась девушка, отводя взгляд.
Было мерзко, хотя Виктор к ней даже пальцем не притронулся.
— А ведь это было бы проще всего… — протянул он, задумчиво разглядывая Ксюшу. — Но нет так нет. Просто давай договоримся. Я постараюсь тебя не задевать, а ты… постарайся меня не бесить. Если почувствуешь, что всё, точка кипения — выходи из редакции минут на пять, я за это время остыну, и вернёшься.
Ксюша немного подумала, но всё же кивнула.
— Ладно. Договорились.
— Вот и прекрасно, — вздохнул Виктор, наконец выпрямляясь и прекращая над ней нависать. — Тогда пойдём. А то там, небось, коллеги уже гробик тебе выбирают.
— Почему мне-то? Может, тебе.
— Нет, Ксюш, — он усмехнулся. — Я гад живучий.
— Это точно…
— Разговорчики. Всё, двигай попой, работа зовёт. Да! И никому о содержании нашего разговора не рассказывай.
— Это само собой…
*
Ксюша не была наивной, поэтому не верила в то, что в их отношениях с Виктором появятся сильные изменения после этого разговора. Хотя, возможно, им всё же станет чуть проще. По крайней мере ей — точно.
Когда Ксюша вернулась домой, Инна Васильевна что-то готовила на кухне. Высунула голову в коридор и спросила:
— Сосиски будешь? Что-то мне лень сегодня кашеварить.
— Буду, — покладисто согласилась Ксюша. После вчерашних изысков сосиски — то, что нужно, чтобы спуститься с небес на землю.
— А вермишель?
— Буду.
— Отлично, тогда умывайся и приходи.
Но только Ксюша собиралась отправиться в ванную, как в дверь позвонили. И она сразу поняла, кто там, за этой дверью. Точнее, что.
И не ошиблась.
— Здравствуйте! У меня букет для Ксении.
Альстромерии. Белые, розовые, красные и лиловые. Потрясающее сочетание, потрясающий букет.
Она молча расписалась в подставленной бумажке, взяла букет, закрыла дверь, выслушав пожелания курьера, осмотрела цветы в поисках карточки. Ничего. Это логично — она ведь и так поняла, от кого цветы.
— Ого! — воскликнула Инна Васильевна, когда Ксюша вместе с букетом вошла на кухню. — Опять?! Эдак у нас вазы кончатся, Ксюня!
Она смущённо улыбнулась, доставая из шкафчика вторую вазу, налила в неё воды, засунула букет и поставила его на подоконник, рядом с утренними розами.
— Этот И.В., чего, провинился перед тобой, штоль? — поинтересовалась Инна Васильевна, хлюпая в тарелку порцию вермишели.
— Нет, — Ксюша помотала головой. — Я даже не знаю, зачем ему это…
— Ну ты даёшь, Ксюнь, — фыркнула хозяйка квартиры, положив поверх вермишели две сосиски. — Ухаживает он так за тобой. Чего тут непонятного?
— Нет. Это у него просто… блажь.