В тот день Крыс почему-то особенно был в ненастроении и срывал то и дело злобу на нас с Рампилом. Своими придирками он довел меня почти до белого каления, меня успокаивал все время мастер.
А сейчас поев, он со злостью смотрел как усаживаются за стол монахи обедать.
И дождавшись, когда Рака, наша кухарка наложит последнему кашу в тарелку, подошел к столу и опрокинув его со всеми чашками с едой, закричал
— Дармоеды хватит жрать! Идите все работать.
Я молча подошел к нему и с размаха всадил ему ногой в печень, а когда он упал, то продолжил дальше ногами его избивать, пока меня от него не оттащили монахи.
Крыс лежал неподвижно, похоже потерял сознание.
Потом как выяснилось, я сломал ему несколько ребер и ногу в двух местах. Так, что в дальнейшем нормально ходить он уже не мог. А мне за порчу хозяйского имущества назначили пять ударов плетью. Сама плеть представляла собой высшее исскуство палаческоко извращения. Плеть была переплетена стальной проволокой с сыромятными ремнями, через каждые пять сантиметров, которых были вплетены шарики с острыми щипами, этакие маленькие булавы в миниатюре.
По слухам рабы выдерживали самое большее шесть, восемь ударов такой плети.
Десять ударов такой плетью это был смертный приговор. Мне назначили пять.
Моя спина после этого превратилась в страшные кровавые лохмотья и целых две недели я не мог двигаться. За мной ухаживала кухарка и Рампил.
Наша бочка все две недели сиротливо стояла в углу двора, а трезвый Гарт ходил и ругался, что бочка простаивает и он терпит от этого убытки, а дармоеды лежат и прохлаждаются на нарах.
Теперь он жалел, что опрометчиво назначил мне пять ударов плетью, хватило бы и двух, ходил и ворчал он себе под нос.
Самое примечательное во все этом, было что Крыс вообще исчез с нашего горизонта. По слухам он так и не смог оправиться после моих ударов и хозяин продал его в подземелье, как приманку ловцам зверей.
Рампил опять накинул на меня постромки и я потянул бочку к таверне. Нынешний погонщик из нанятых мальчишек знал судьбу предыдущего, так что говорил со мной с опаской и вежливо, особенно, когда желая подшутить над ним, сделав страшные глаза сказал ему, если мне не понравишься, придушу. Тот задрожал как осенний лист и ходил как шелковый, даже иногда помогал старику в его нелегкой работе.
Здесь в рабстве мы уже три месяца, от меня несет, как от помойной ямы, вода здесь тоже продается за деньги, хоть и дешево, но все равно за деньги, так что помыться мне не светит, но к запаху уже привык.
Меня страшило другое, за три месяца так и не продвинулся в раскрытии своих прежних способностей и мне не доступен мой пространственный карман. С ним бы я быстро сменил бы свой статус и кое-кому бы очень не поздоровилось.
Постоянная медитация и трансы ничего не приносили, как будто бы перегорел самый главный предохранитель.
За эти три месяца умерли от недоедания и побоев четыре старца монаха, а один старик упал в глубокую яму с дерьмом и там захлебнулся, поистине наверное самая страшная смерть. Своего Рампила я холил и лелеял, мне было просто жаль старика и он мне платил своей любовью и всячески учил своему исскуству иллюзий. Теорию я почти знал наизусть, только мне бы хоть капельку прежней силы и я мог создавать различные иллюзии. Старик меня успокаивал и говорил, что он чувствует во мне мощь богов, только надо ее разбудить. Ну это я и сам знал и понимал.
От раздумий меня отвлек крик в глубине таверны. Я подтянув бочку поближе к отхожей яме, сидел в тенечке на улице опираясь на стену.
Забежав во двор, увидел, что два охранника таверны своими дубинками отхаживают тщедушного старика и он весь в крови. Ни минуты не раздумывая я ринулся на защиту своего напарника. Благо сходу одного угостил маваши-гири, так что тот ударился о стену и изо рта у него выплеснулась кровавая юшка. Второй хотел ударить меня своей дубинкой, но я отклонился и с разворота ударил его пяткой по затылку. Он упал неподвижно. Схватив старика в охапку, я погрузил его на бочку и запрягшись в постромки быстро утянул ее со двора.
А вечером к Гарту пришел хозяин таверны со стражниками и свидетелем и они пытались с золотаря получить штраф, видимо хозяин корчмы дал на лапу стражникам и они сейчас пытались выдавить деньги с него за избиение своих работников.
А мне старший стражников, под злорадные взгляды корчмаря, назначил десять ударов плетью. Для меня это был смертный приговор. Гарт как не уговаривал снизить мне количество ударов, стражник был неумолим.