Завихрился воздух, принимая ее слова, раздвинулась незримая граница. Молча ждала сильфида появления чужака. Молчала и Наялана.
И через некоторое время они услышали шаги. Неуверенные, неровные, тяжелые. По мягкому лесному дерну шел красавец-конь. На боку его алела страшная рана. И как дошел только? Да не один, с седоком. Человек распластался на конской спине, уткнувшись лицом в гриву, и не шевелился. На спине его расплывалось, постепенно увеличиваясь, темное пятно.
Мягко сомкнулась граница, отделяя коня и всадника от мира людей.
— Матерь Живая Вода! Дышит ли он еще? — в ужасе прошептала Ная.
— Дышит. Дышит, — шепнула Эльсинелла в ответ, проникнувшись невольной жалостью к раненному, неуместной и непрошенной. — Но дышать ему осталось недолго, коли не поможем.
Сильфида сплела воздушные потоки, окутала ими всадника и велела осторожно снять его с лошади. Конь словно только этого и ждал — освободившись от ноши, он замертво упал на ковер из клевера, сердце его остановилось.
— Бедная лошадка! — всхлипнула у Эльсинеллы над ухом сердобольная Ная, она же, ничего не ответив, полетела вслед за несомым воздушными потоками бесчувственным человеком, все свое внимание сконцентрировав на управлении капризными воздушными течениями. Краем уха уловила всплеск — это ундина нырнула в озеро, поплыла за ней.
Только бы никого не встретить! Хоть и жила Эльсинелла на окраине Фидэликии, в Жемчужной бухте на озере Грез, не пользующегося популярностью у ее соплеменников, возможность случайной встречи исключать было нельзя. Да к тому же, в любую минуту мог пожаловать ее неугомонный ветер, а вот он-то точно не должен знать, кого своенравная невеста взяла под свое призрачное крылышко!
Сильфиде повезло — они никого не встретили.
— Ах, как бы мне хотелось забрать его к себе, — вздохнула Наялана, когда подруги уже стояли на пороге дома Эльсинеллы.
Та ничего не ответила. Они обе понимали, что это невозможно — человек не сможет жить под водой, да и даром врачевания ундины не обладают. Только погубить могут…
И губят, губят несчастных, попавших в сети их чар. Не со зла, просто такова их природа.
Настрой Наяланы пугал ее подругу — такое внезапное и странное увлечение человеческим мужчиной, к тому же находящимся при смерти, до добра не доведет.
Ундина вернулась в озеро, а Эльсинелла потащила ее протеже к себе в спальню. Ох и не хотелось ей этого делать! Но выхода не было — ее своевольный ветер мог бесцеремонно ворваться в любую комнату и лишь спальня невесты была для него неприкосновенна.
Воздушные вихри, покорные воле сильфиды, бережно опустили мужчину на кровать и она, вздохнув, принялась за дело. Собрав в руки нор-аниэ — исцеляющие нити — склонилась над раненным. И встретилась с затянутым пеленой боли взглядом серых глаз.
Гэйл увидел склонившееся над собой женское лицо. Незнакомка хмурила тонкие брови, сосредоточенно закусив нижнюю губу. Ее облик размывался, постепенно окутываемый серебристым сиянием, которое затем устремилось к мужчине, проникая прямо в рану на груди. Противник пронзил его мечом насквозь, так, что кончик его вышел из спины. Это сияющее серебро, что волнами исходило от незнакомки, холодными щупальцами проникло в рану, и Гэйл сцепил зубы, чтобы не закричать от пронзившей его острой вспышки боли. Перед глазами все поплыло, и он потерял сознание.
Когда раненый снова пришел в себя, не было ни незнакомки, ни сияния. Чего только не пригрезится в горячечном бреду! Хотя, откуда ему знать, что сейчас он не бредит — слишком уж не похожа комната, в которой он сейчас находился, на все, виденное им ранее. Отделанная в серебристо-голубоватых тонах, она казалась призрачной, нереальной. Над кроватью висели какие-то странные плетеные круги, украшенные перьями и бусинами. Полупрозрачные серебристые занавески на стрельчатом окне колыхались на ветру и проходящий сквозь них свет танцевал причудливыми бликами на стенах и потолке. Впрочем, все вокруг колыхалось и плыло перед глазами, а стоило приподнять голову, как мир закружился еще быстрее. Грудь пронзила боль, страшная слабость охватила мужчину, и он с тихим стоном откинулся обратно на подушки.
Стрельчатая дверь отворилась, и он увидел давешнею незнакомку. Гэйл следил за ней взглядом, не в силах оторвать голову от подушки и не понимая, наяву ли он ее видит или это продолжение бреда. Скорее уж бред — слишком совершенной была красота этой девушки, слишком нереальной она выглядела. Он смотрел, как она идет — будто плывет по воздуху. Длинные темные волосы, спускающиеся до самой талии, безупречный овал лица, прихотливо изогнутые губки, выразительные синие сияющие глаза, изящный носик, прелестная тоненькая фигурка.