— Нет, — честно ответил Гэйл. — Чувствую себя… немного растерянным. Кто ты?
Девушка нахмурилась, чуть отстранившись от мужчины.
— Я тебе не нравлюсь?
— Ты красивая, но я вижу тебя в первый раз в жизни. Когда бы ты успела мне понравиться?
— Мы уже встречались, — ее губы снова приблизились к его. — Только ты не запомнил. Ты был ранен, умирал…
Вот, значит, как! Гэйл отстранился.
— Я помню девушку, которую видел, находясь между жизнью и смертью. И это была не ты.
Ундина надула губки и с укоризной взглянула на Гэйла, а потом положила голову ему на плечо.
— То была моя подруга Эльсинелла, она лечила тебя. Но нашла тебя я и я же попросила Эльси впустить тебя в Фидэликию. Она бы ради человека и пальцем не пошевелила. Без меня ты был бы уже мертв, так что мог бы вести себя нежнее!
Она перебралась к Гэйлу на колени, скрестила длинные ноги за его спиной. Тонкие пальчики, блуждающие по его груди, ловко расстегнули пуговицы, проникли под мокрую, льнущую к телу рубашку. Гэйл почувствовал легкое прохладное прикосновение ее руки к обнаженной коже и разозлился.
— Нежнее, значит! Требуешь награды за свою помощь?
— Вовсе нет, — шепнула она. — Наоборот, хочу одарить тебя. Своей любовью. Не спеши отказываться, ты не знаешь, каково это — быть возлюбленным ундины! Ты познаешь такое неземное блаженство, какого тебе никогда не испытать с обычной женщиной.
С усилием оторвав от себя эту не в меру любвеобильную особу, Гэйл поднялся на ноги. Девушка стояла напротив, грудь ее тяжело вздымалась, глаза затуманились.
— Я благодарен тебе за помощь. И я готов расплатиться за нее, если ты потребуешь. Но не так. Любиться с тобой я не стану.
Глаза ундины потемнели, волосы зашевелились, словно живые.
— Почему? — хрипло и зло бросила она.
Гэйл мог бы ей распинаться о любви, которая не возникает с первого взгляда, о благородстве, не позволяющим бесчестить девушек, о прочей высоконравственной и прекрасной лабуде. Но это было не про него. Поэтому он честно ответил:
— Я тебя не хочу.
Ундина глухо вскрикнула и неверяще уставилась на отвергшего ее мужчину. Во взгляде ундины были боль, обида и неверие. Да, так смотрят отвергнутые женщины. А потом взгляд ее изменился, подернулся поволокой, стал призывным, глубоким, манящим. Странные ощущения охватили мужчину. Тела его то тут, то там будто касались нежные пальцы и эти легкие касания будили в нем что-то жаркое, темное, заставляли кровь быстрее бежать по венам. Он тяжело дышал.
Мягкие податливые губы приникли к его губам и Гэйл почувствовал легкий запах речной воды.
Незаметно Гэйл потянул кинжал из ножен, так, чтобы пальцы смогли коснуться обнаженной стали. Дурман рассеялся так же быстро, как и охватил его. Он оттолкнул льнущее к нему тело.
— Ты… Так вот какие они, чары ундин! Убирайся! Даже с их помощью ты не заставишь меня делать то, что я не хочу!
Ундина, прижав руку к губам, с недоверием смотрела на него.
— Ты сопротивляешься?! Неужели какая-то девушка так прочно заняла твое сердце, что в нем не осталось места никому другому? Ты любишь кого-то?
Девушка? Заняла его сердце? Любит? Гэйл фыркнул.
— Я думал, твои чары целятся не в сердце, а куда-то ниже и к любви не имеют никакого отношения. Поправь меня, если я ошибаюсь.
Незадачливая соблазнительница вдруг залилась румянцем и тихо сказала:
— Ты мне действительно понравился. Я хотела не просто приятно провести с тобой время, я хотела, чтобы ты остался со мной.
— С тобой на дне озера? Уж извини, что-то не хочется.
— Мы могли бы встречаться на берегу! — пылко воскликнула ундина.
Если поначалу Гэйлу было интересно понять, что же представляет из себя ундина, то теперь назойливость конкретно этой ундины уже стала его утомлять.
— Извини, — повторил он. — Придется тебе найти кого-нибудь повосприимчивее к своим чарам. На меня они что-то впечатления не производят.
Подняв с берега брошенный на траву камзол, мужчина направился вдоль реки, насвистывая незатейливый мотивчик. Интересно, куда он выйдет? А-а, какая разница, куда бы ни вышел, это все равно будет лучше, чем снова блуждать по колючему лабиринту!
Глава 18
Самовыражение и самоуважение
— Госпожа, разрешите войти? — в приоткрытую дверь просунулась юная девичья мордашка, показавшаяся мне смутно знакомой.
На несколько мгновений я впала в ступор, пытаясь понять, где та самая госпожа, которая должна дать разрешение на вход. А потом пришло понимание, что отныне так обращаются ко мне. Что и говорить, головокружительная карьера — от простого ловчего до Хранительницы Драконьих Клыков!