Она задумчиво сорвала виноградинку с роскошной грозди и отправила ее в рот.
М-м-м, восхитительно…
По крайней мере, одно Джассине известно наверняка: она — танцовщица и живет в Хрустальным дворце, сейчас находится в своих покоях… вроде бы…
Джассина поднялась с низкого диванчика, на котором в беспорядке были разбросаны небольшие подушки, вышитые птицами и цветами, подошла к огромному — во всю стену — шкафу и распахнула одну из дверок.
Дыхание танцовщицы перехватило от восторга. Сценические костюмы! И сколько их! И как прекрасны и разнообразны они!
Вот платье из красного шелка, окантованное золотой нитью. Оно оставляет открытыми руки, а широкая юбка разлетается во время танца, обнажая стройные ножки танцовщицы.
А вот совершенно закрытое платье с длинными рукавами и глухим воротом. Оно могло бы считаться образцом скромности и целомудрия, если бы не обтягивало тело, словно вторая кожа. Лиловый цвет его изумительно подходит к ее темным волосам.
А вот золотые нагрудники, увешанные подвесками из монет и самоцветов и к ним — полупрозрачные шаровары…
Гм, а разве она танцует гаремные танцы?
Джассина призадумалась: ей казалось, что нет. Но видимо она ошибается, ведь в шкафу обнаружилась чертова дюжина разнообразных нагрудников, еле прикрывающих грудь, шаровар и юбок из полупрозрачных тканей.
Но почему она ничего не помнит? И почему не испытывает по этому поводу ни страха, ни беспокойства? Так только, легкое недоумение и досаду.
Может, воспоминания вернутся, если она займется чем-то, что составляет важную часть ее жизни?
Быстро скинув с себя пеньюар, она облачилась в расшитый мелким речным жемчугом нагрудник и широкую полупрозрачную юбку, стягивающуюся на бедрах широким шелковым кушаком, подошла к большому — во весь рост — зеркалу и окинула неуверенным взглядом свое отражение.
Нет, немыслимо, чтобы она показывалась на публике в столь откровенных нарядах! Может, гаремными танцами она занималась исключительно для себя?
Джассина качнула бедрами раз, другой, сделала вращательное движение грудной клеткой, вскинула руки и закружилась по комнате в чувственном, завораживающем танце. Музыкальные ее браслеты, приноровившись к ритму и движениям танцовщицы, заиграли голосами разных инструментов. Были здесь и думбек, и цимбалы, и удд. Джассина закрыла глаза, всецело отдаваясь будоражащему кровь ритму.
Все быстрее двигалась танцовщица, все неистовее играла музыка, все раскованнее становились движения Джассины. Распаленная своим танцем и жгучей музыкой, девушка расстегнула чаши нагрудника и отшвырнула его в сторону, продолжив танцевать с обнаженным верхом. Груди ее, освобожденные от жесткого, фиксирующего их в одном положении нагрудника, затанцевали, подпрыгивая вверх-вниз. Прохладный воздух, коснувшись разгоряченной влажной кожи, заставил затвердеть розовые соски.
Замычав от удовольствия, Джассина выгнулась как лук, подставляя грудь ласкающему ее воздуху.
Кажется, она не любила мужчин, вернее, не желала иметь с ними романтических отношений, чтобы ничто не отвлекало ее от танцевального искусства, которое она ставила превыше всего. Кажется, у нее даже была какая-то защита от их настойчивых поползновений… Нет, не вспомнить! Да и ладно, сейчас ее ничто не волновало, кроме танцевального возбуждения, всецело охватившего ее. Только вот… танцевального ли?..
Музыка, подчиняясь желаниям танцовщицы, все убыстряла ритм, движения Джассины становились все более откровенными и нескромными, взывающими к голосу плоти. Ну и пусть! Все равно она здесь совсем одна, никто не увидит!
Не прекращая чувственно изгибаться и трясти бедрами, она развязала кушак, и шаровары, скользнув по ногам, упали на пол. Прохлада коснулась ее разгоряченного лона и Джассина издала глухой стон, с силой проводя руками по телу. И стон ее слился с чьим-то рычанием. К ни го ед. нет
Девушка испуганно распахнула глаза, все возбуждение ее как ветром сдуло.
Перед ней стоял Шердэан. Как, когда вошел он так, что она даже не заметила?!
— Продолжай, не останавливайся, — исступленно прорычал повелитель и блеск его желтых звериных глаз не на шутку напугал Джассину.
Несмотря на то, что в памяти был провал длиною в жизнь, страх перед Шердэаном в ней сохранился. Как и знание о том, что он жесток и способен на все.