Конец
У мертвых, которых мы любим и ждем,
У мертвых, которых мы в сердце несем,
Есть день и есть день.
Есть день — день рожденья, и вот он сейчас.
Есть день расставанья, и он не погас,
он жжется огнем.
Последний день лета медленно перевалил за половину, оказавшись на удивление «не московским». Солнце не думало уступать первенство нудному и монотонному дождю – предвестнику надвигающейся королевы-осени. Небо раскинулось голубой лазурью; ветер-пастух гнал отару перьевых барашек-облаков вдоль по синему полю. Над головой не клубились чернильные тучи. Молнии не разгрызали острыми зубами их чрево, грозя утопить в ливне улицы большого города. Предчувствие беды не било в набат, не дарило леденящих кровь мыслей. Тревоги и боль ушли в небытие, вскрыв внутренний нарыв, вырвав признания с немеющих губ, и пусть это было всего лишь во сне…
Сегодня удивительно погожий день – закрывающаяся дверь в теплое лето. На душе образовалась легкость, словно пудовые гири спали, перестали тянуть к грешной земле. Ксения замерла около часовни, глядя на позолоченный купол, убегающий в распахнутые настежь прозрачные небеса. Она не стала креститься. Не стала надевать на голову шарфик. Женщина так и не смогла преодолеть внутренний барьер, заложенный за многие годы жизни в совсем иной стране. Однако она с трепетом вглядывалась в мерцание свечей, подрагивающих у ликов святых, виднеющихся в дверном проеме. Ветерок донес запах ладана. Ксения по-прежнему стояла в нерешительности, не зная, что ей делать. Войти и окликнуть? Да разве так можно? Неужели можно нарушать мирную тишь, царящую внутри кладбищенской часовни? Тогда как делают другие? Сомнения устроили бег с препятствиями. Одна мысль опережала другую. Ксения никак не могла определиться с выбором. Не думала и не гадала, что простой и, по сути, бытовой вопрос настолько может вывести из равновесия. Она ведь никогда прежде не обращалась к священникам. Понятия не имеет, как обращаться и озвучивать просьбы.
Ситуацию спас тот, за кем она пришла. Молодой священнослужитель подошел неожиданно, мягкой поступью, и совершенно с другой стороны. Мужчина появился вовсе не из часовни, а с кленовой аллеи, по которой только что шла Ксения.
- Мир вам, - произнес священник.
Его бархатистый баритон в очередной раз прошелся теплой волной по сердцу. Надо же! Ни у Андрея, ни у сына нет схожести голоса с Вадимом. У родных нет, а у совершенно постороннего человека оказался… Наваждение какое-то! Мало того, что снова сравнивает, так еще и пришла не пойми зачем. Можно подумать, он согласится.
- Здравствуйте, вы, конечно же, меня не помните, - начала женщина, подбирая слова, пытаясь внутренне закрыться от проницательного серого взгляда.