- Нет, нет, - неистово шепчет девушка. – Я хочу, чтобы ты остался. Хочу говорить тебе снова и снова….
- Ты сказала. Хватит, девочка, - говорит Вадим, горько улыбаясь. – Еще скажешь. Придет время. Мне пора.
- Мне приснился сон, отец Илья. Вадим… Он говорил тоже самое, что и вы, - произнесла женщина дрогнувшим голосом. – Поэтому я решила заказать молебен. Мне необходимо знать – он успокоился. Теперь Вадим будет спокоен, как и я, здесь, со своей семьей.
- Так и будет, Ксения. Господь милостив ко всем, даже к таким как я и Вадим.
Дальнейший путь они проделали в полном молчании, слушая птичий щебет, шорох графия под ногами.
У черного мраморного надгробия их уже ждали. Андрей сидел на скамейке рядом с матерью. Та курила, усмехалась на замечания сына. Костя помогал жене, которая ставила бордовые розы в мраморный вазон. Цветы казались сгустками крови на фоне памятника.
- Вот, Вадим, держи. Таскала я тебе розочки на спектакли еще девчонкой. Не будем традицию нарушать, - Мила хлюпала носом, не сдерживаясь.
- Ну вы, даете! Зачем ребенка с собой притащили сюда? – подал голос Вадик, держа на руках шестилетнюю Киру – внучку Меркуловых. – Совсем уже в маразм впадаем, а, дядя Костя?
- Вадим, не хами! – Андрей хмуро посмотрел на сына.
- Ой, да ладно тебе, Андрюш. Вадик о ребенке заботится, боится, чтобы травмы психологической не было, - усмехнулся Костя. - Не с кем Киру ставить, Вадя. Лида с мужем на гастролях. Ничего ребенком не случится. Она всё понимает.
- Да? А дрожит тогда она почему? – хмыкнул Вадик. – Пугает ребенка обстановка. Это меня бабуля сюда водила чуть ли не стрех лет. И ничего. Не интересно было. Потом, лет в четырнадцать, я решил, что гот, раз не боюсь. А потом уже…
Девочка обняла парня за шею, прижалась всем телом, хмуро глядя на фото Метлицкого, беспечно взирающего на собравшихся у своей могилы. Тот прервал монолог, погладил Киру по голове.
- Вадик, а ты же не умер? – пискнула Кира, еще больше прижимаясь к своему большому другу.
Нежные чувства между внучкой Меркуловых и сыном Ксении и Андрея началась, едва девочка стала говорить. Вадик так просил у родителей младшую сестренку, но, так и не дождавшись, всю нерастраченную нежность и желание быть старшим братом, отдал милой, непоседливой девчушке.
- Кирюшка, а кого тогда ты обнимаешь? – хохотнул Вадик. – Я вот, живой, теплый, с тобой говорю.
- А зачем твоя фотография там? – ткнула пальчиком на надгробие малышка.
- Это мой дедушка, - рассмеявшись и щелкнув по носу Киру, сказал Вадик.
- Дедушка – седой, как мой деда Костя. А там ты на фотке, - замотала головой девочка. – И ты меня обнимаешь. Это как?
Взрослые улыбнулись. Вадик начал объяснять, кто такой был его дел и почему они похожи. Кира, затаив дыхание, вглядывалась в его лицо, вслушивалась в слова…
- Эх, Вадька, глянь, невеста какая тебе растет, - выдала Вера Петровна, при этом получив в свой адрес шквал негодования от Меркуловых.
Супруги гневно уставились на первую жену Вадима. Та посмеивалась, подмигивала любимому внуку и Кире, перебиравшей короткие прядки на голове Вадика. После больницы и полученной травмы пришлось постричься на лысо, ждать заживления ран, а потом уже и появилась привычка – стричься коротко. Сходство с дедом значительно уменьшилось, к вящему удовольствию Вадима-младшего.
- Простите, заставили ждать, - произнесла Ксения, подходя к семье.
Она некоторое время молча наблюдала за дорогими людьми, стараясь насладиться привычной картиной – все в сборе, живы, здоровы. А что такое место выбрано, так это закон жизни – все мы найдем последнее пристанище среди земли. Нечего боятся погоста.