Ксения сидела у окна, водила пальцем по стеклу, следила за дождевыми каплями, медленно стекавшими на козырек подоконника с обратной стороны. Она наблюдала, как деревья роняют листья, на неровном асфальте образовываются лужи, а в песочнице мокнет забытый кем-то из ребятни плюшевый мишка.
Плакать сил больше не было. Казалось, что в глазах вместо слез застыли острые кристаллики льда, царапавшие веки, оставляющие рваные раны на сердце, которое по-прежнему гнало теплую кровь по венам.
Воспоминания вихрем роились в голове, вновь и вновь прокручивая слова, сказанные Вадиму. Она обещала, что начнет всё сначала, что будет жить, не станет бросать вызов судьбе. Когда-то на морском берегу Ксения согласилась с мужчиной, а теперь не знала, как не предать его память и где взять стимул для выполнения клятвы, сорвавшейся с немеющих от поцелуев губ.
Через пару дней начнутся занятия в университете. Подумать только, когда-то ей казалось, что несданный зачет – целая трагедия, потрясение основ бытия. Теперь же Ксения не знала, как сможет вернуться к друзьям, слушать их беспечные беседы. Она понимала, что их простой уклад жизни бесконечно далек, ей будет трудно вновь стать своей, захотеть узнавать что-то новое.
Когда-то знания, которые получала девушка на лекциях, пьянили, заставляли испытывать азарт, порождали интерес, будили амбиции достижений. Теперь же то всё казалось ненужным, неважным и минутным, но лишь обещание, данное августовской ночью, точно якорь, удерживало Ксению на грешной земле. Она стала собственной тенью, которая потерялась среди стен боли и тоски.
Вечерело. И без того унылый день терял краски, накрывал город серой кисеей. Девушка по-прежнему сидела на своем месте, ставшим привычным за то время, пока она жила у Кости. Ксения застыла мраморным изваянием, не шевелилась, лишь переводила глаза от мокрого асфальта на темные окна, видневшиеся на противоположной стене.
Там когда-то жил Вадим вместе со своими родителями, играл во дворе в детстве, влюблял в себя девчонок, пел им песни под гитару. Он мечтал о том, что станет известным актером, будет каждый раз вживаться в новую роль, испытывать себя, открывать новые горизонты. Так и вышло. Он всегда добивался цели. И теперь он получил то, что хотел последнее время – обрел долгожданный покой. Но что делать ей? Уйти следом или исполнять данное обещание? Забыть всё, что было, как страшный сон и жить, как раньше? Ксения передернула плечами. Силы были на исходе. Надо было что-то делать, иначе она сойдет с ума от пустоты, заполнившей душу, неизвестности, взявшей за горло цепкими лапами, парализующей тоски, которая рвала сердце на части.
Ксения тяжело вздохнула, вновь заглядывая в темные провалы окон квартиры Метлицких. Костя сказал, что мама Вадима на время уехала жить к первой невестке, потому что не может еще прийти в себя после смерти сына. С Анной же у всех друзей и родных были отношения крайне натянутые. Став полноправной наследницей и хозяйкой положения, вдова решила, что память о муже будет принадлежать ей одной: сменила замки на входной двери в квартире, активно стала раздавать откровенные интервью, граничащие со скандальностью, заграничной прессе, всячески вытесняла сына от вещей отца. Не разрешила забрать Андрею даже пустяковые фотографии или пластинки, которые являлись ценностью лишь для него одного.
Анна Руссо в глазах людей, не знающих деталей и хитросплетений жизни Метлицкого, стала едва ли не святой, которая буквально вылепила из алкоголика и скандалиста известного актера, бросив на алтарь самопожертвования имя и карьеру. Безутешная вдова ловко играла роль, приобретала популярность среди простых людей, которые всегда охочи до перетирания подробностей из жизни знаменитостей.