- Мне всё равно, если Самохина и Анна выльют тонну помоев с экрана. Плевать, как я буду выглядеть со стороны. Я не хочу, чтобы пострадал Вадик и ты, - произнесла она, когда тягостное молчание затянулось. – Ты ведь в курсе о ток-шоу на РТВ?
- Да. Пусть говорят, что хотят, Ксень. Осенью будет готов фильм. Там будет только то, что я всю жизнь хотел показать. Не судите – не судимы будете.
- Странно… Сегодня я такое слышала…
- Ксюш, я не знаю, что делать нам. Не могу тебя отпустить. Не хочу, чтобы ты уходила. Уже поздно. Слишком поздно. Мы все связаны. Отец даже после смерти нас объединяет.
- А мне неуда идти, Андрей. Я сама выбрала для себя адские пытки, когда замуж согласилась выйти. Вадим ведь меня отпускал. Сказал, что я гублю себя рядом с ним…
- Он к матери приходил перед поездкой в Ялту. Меня, как всегда, на балкон покурить отправил. Я сделал вид, что послушался. – Андрей хмыкнул, став похожим на себя в возрасте двадцати лет. – Отец сказал, что Анька – прошлое, но и будущего у него нет. Мол, как всегда, всё у него не так. Только нашел ту, с кем хочет состариться, но уже поздно. Не будет старости. Предчувствие его душило. И это я хочу в фильме показать. Без прикрас. Только факты. И последний день уже снимается. Мы ту самую машину нашли, отреставрировали. Анька продала тогда ее на металлолом, а новый хозяин восстановил. Теперь она назад в нашу семью вернулась.
- Вы что сделали? – встрепенулась Ксения. – Ты совсем с ума сошел? Костя всё рассказал, да? Он же там был. Но и я там была, Андрей! Никогда скрежет металла не забуду, стекло битое, переулок и духоту…
- Я хотел понять его, узнать, изнутри увидеть, и не смог. Хочу показать то, что понял. И последний день очень важен. Тебе неприятно вспоминать? – тихо спросил он. – Но это надо сделать, чтобы поставить все точки. Давно пора.
- Я заслужила… Еще раз пережить это... Наказание за все годы молчания, - подавленно произнесла Ксения. - Кто будет играть Вадима в реконструкции?
- Не интересно, кто сыграет тебя? – насмешливо спросил Андрей, явно обдумывая, сказать ли правду.
- Чего я еще не знаю? Кто будет Вадимом? – женщина заглянула в лицо мужу, предчувствуя новый болезненный виток нехороших новостей.
- Вадик. Наш сын.
Тихие слова разорвали окружающее пространство на сотни разноцветных лоскутов. Они словно экзотические бабочки порхали и кружились вокруг замершей Ксении, пока та не произнесла лишь одно слово: «Нет». Свет медленно гас, в глаза точно наливали чернила. Тьма забирала в бездонный колодец, а сердце робко протестовало, однако замедляло ход
Тупик четвертый
Моя деточка, живи.
Будешь миром править, землю-матерь славить.
Только рано не умри!
Чтоб о жизни с богом помнить, не о смерти говори!
Бездействие угнетало. Ксения привыкла постоянно находиться в тонусе: ночные записи передач, светские мероприятия, работа над материалом. Последние годы она сама себе напоминала пущенную стрелу, находящуюся в стремительном полете. Никаких посторонних мыслей, особенно о прошлом. Вчера события вышли из-под контроля организм не выдержал. Нервный срыв, повышенное артериальное давление, обморок. Ксения гордилась своим здоровьем. У нее даже зрение не снизилось в отличие от ровесниц. И в больницу она попадала разве что с Вадиком, когда тот был ребенком. Теперь же врач прописал полный покой, постельный режим, никаких волнений.
Женщина лежала в кровати среди шелковых простыней, обложенная горой подушек. Андрей проявлял максимум заботы. Испугался не на шутку, когда жена отключилась и не подавала признаков жизни. Открыв глаза, Ксения увидела семейного врача, склонившегося над ней. Позади того маячил муж с белесым лицом и лихорадочно бегающими глазами. Он обещал исполнить любую ее прихоть, заботливо расставляя на прикроватной тумбочке флакон лекарства и чашку чая с лимоном. Суетливые движения Андрея откровенно раздражали. Молча кивнув, Ксения закрыла глаза и погрузилась в темную яму без сновидений.