Малыш поднес диктофон к самому уху.
— Ну давай же, сучка, давай.
— Значит, прежде чем начать копаться в собственном грязном белье и опрометчивых тайных чувствах, тебе не мешает, дорогой Малыш, подкрепиться.
Сколько накопившейся злости, сколько нескрываемого раздражения и садистского торжества было в этой фразе!
— Двигаясь вдоль стены, повернешь направо и метров через десять отыщешь рюкзак с продуктами. Только не торопись и не потеряй обратную дорогу к спальнику. Приятного аппетита, милый.
И Аида засмеялась.
Малыш никогда в жизни не слышал такого зловещего смеха.
Наверное, у женушки поехала крыша… Наверное, в последней экспедиции она забыла надеть каску, и какой-нибудь тяжелый камушек съездил ей по темечку… Иначе то, что она придумала, не объяснить…
Малыш заткнул диктофон и оставил зловещий гаджет на спальнике.
Да, насчет инструктажа он угадал верно.
Супружница всегда доставала его идиотскими педантичными наставлениями.
Как правильно вводить половой член.
Как экономно использовать зубную пасту.
Как намазывать клубничный джем на гренки.
Удаляясь на четвереньках от спального мешка и двигаясь вдоль стены, Малыш вдруг хохотнул.
— Наконец-то я избавился от этой дуры!
Нащупал скошенный угол первого лабиринтного поворота.
— Или она от меня.
Малыш выставлял вперед то одну руку, то другую и, ориентируясь на ощупь, двигался параллельно каменному борту.
При очередном соприкосновении пальцев с породой, отшлифованной за миллионы лет водой и неутомимым Хроносом, Малыш вдруг понял, что с этой пещерой ему сильно повезло. Вот если бы детали внутреннего лабиринтного интерьера — утолщения, выступы и углубления — имели бы зазубренную поверхность и остроотточенную структуру с вкраплениями, к примеру, алмазов, то его руки мгновенно превратились бы в кровавое саднящее месиво.
Малыш чуть шаркнул плечом о камень и замедлил ход.
— Нет, Аида даже пещеру для тюрьмы подобрала покомфортнее.
Чувство юмора не оставило Малыша и сейчас, в совершенно безнадежной ситуации, коварно подстроенной этой ненормальной бабой, сдвинутой на пещерах.
— Не хватает лишь пары светлячков для душевного равновесия.
Просмеявшись, Малыш вдруг ощутил зверский аппетит и неимоверную жажду.
До рюкзака, набитого продуктами, оставались считанные метры.
Успокаивало лишь одно.
Если Аида желает, чтобы он подольше мучился в этом лабиринте, то еда и питье наверняка подобраны с особенной тщательностью и отвечают всем спелеологическим параметрам.
Аида…
Наверное, более точное имя для коварной гадины трудно придумать.
Малыш ударился локтем о выступ и снова замедлил движение.
Надо просто не думать ни о ближайшем тяжелом будущем, ни о дальнейшей печальной кончине.
Главное, что теперь не надо строить фантастические гипотезы, выдумывать логичные объяснения и предаваться несбыточным иллюзиям.
Сука… подставила его, обыкновенная сука…
А он ведь ее любил по-настоящему.
Наверное, не зря его отец всегда врубал арию из оперы «Аида», прежде чем отправиться исполнять супружеские обязанности.
А мать не выпускала из рук мифологический словарь.
Аида…
Нет, от судьбы, видно, не уйдешь.
Коварная тварь.
И тут Малышу пришлось еще раз убедиться в изощренности фантазии своей полусупруги-полувдовы.
В тупике, до которого он наконец дополз на четвереньках, не оказалось ни рюкзака, ни калорийных вкусных консервов, ни витаминизированного питья…
Глава 9
Красивый труп
Еще раз тщательно прощупав неровности тупика и убедившись в действительном отсутствии какого-либо питания, Малыш лег на бок, скорчился и замер.
— Один-ноль в пользу Аиды, — прошептал он. — Объявляется перерыв.
Могла бы, гадина, оставить в тупике хотя бы банку сгущенного молока и бутылку минеральной воды.
Малыш облизнул потрескавшиеся губы и проглотил скудную горьковатую слюну.
Нет, за что все-таки безумная супруга устроила ему эту пещерную казнь?
Малыш перевернулся на живот, в котором практически завершился процесс нормального пищеварения. Остатки вчерашнего пикника, расщепленные желудочным соком, успели распределиться по тканям и сосудам.
Интересно, сколько человек может продержаться без еды и воды?
Да еще в темноте.
Да еще в лабиринте, из которого нет выхода.
А если нет надежды на благополучный исход, то зачем продлевать агонию?