И тут же обиженно хрюкнул, получив чувствительный тычок каблуком тяжелого берца в спину от затаившегося в кустах напарника.
Паук скривился от обидного удара, как от острого приступа аппендицита, но благоразумие пересилило гнев. Он молча проглотил грубость. И гася внутреннюю ярость, в очередной раз полил голову водой из фляжки.
— Я же просил — ни звука! — через минуту раздался над ухом разомлевшего Паука яростный шепот вернувшегося из дозора Скальпеля.
— Да кто меня здесь услышит-то?! — в тон напарнику шепотом возмутился Паук.
— От этого говнюка всего можно ожидать, — проворчал Скальпель, выходя из скрыта и материализуясь рядом с товарищем. — Боты его недооценили, и ты сам видел, что стало с их отрядом.
— Да уж!.. — фыркнул Паук. — Ну че там? Как?
— Да, как обычно, в оазисе бывает: расслабились, отдыхают… Балласт в озере плещется. А Рихтовщик с девкой на берегу загорают.
— Вот суки, — завистливо поморщился Паук.
— Ладно, нехрен рассиживаться. Если хочешь, как они, то потопали дальше.
— Твою ж мать! — не смотря на злобное проклятье, Паук послушно поднялся, и пригибаясь, чтоб не высовываться из листвы невысокого кустарника, засеменил следом за напарником обратно в ненавистную черноту.
Нагнав Скальпеля метров через сто, когда они отдалились от оставшейся в оазисе компании на безопасное расстояние, и можно стало, без опасения быть замеченными, идти в полный рост и, не таясь, разговаривать, Паук продолжил разговор, прерванный резким уходом товарища.
— Я так и не понял, нахрена нам нужно пилить еще фигову тучу часов по черноте до дальнего оазиса, когда мы только что могли напасть на ублюдков из-за кустов и загасить всех четверых без лишнего геморроя?
— Потому что я так решил. А мы, вроде, добазарились, что в нашем отряде — я за старшего, — отрезал Скальпель.
— Братан, че ты на ровном месте бычишь-то?! Сложно ответить?
— Здесь удача не на нашей стороне, — снизошел-таки до разъяснения напарник.
— Это еще че, в натуре, за дичь?! — от возмущения Паук даже остановился. — Ну не хочешь говорить правду, так и скажи! Че из меня идиота-то делать?!
— Это правда. Из-за близости первого оазиса к Крынке, у этих четверых, как почетных жителей стаба, здесь преимущество над нами — изгоями. А в схватке с Рихтовщиком на такие факторы забивать нельзя.
— Братан, да ты гонишь! Какая еще, в жопу, удача?! Я-то думал, у ублюдков здесь абилка какая-то специфическая охранная действует. Из-за которой с ними хрен что сделаешь.
— Как видишь, все гораздо проще… Ладно, хорош бузить, пошли дальше.
— Млять! Да я из принципа теперь вернусь, и ублюдков гранатами закидаю.
— Валяй, — равнодушно пожал плечами Скальпель. — Только сперва, по традиции, предлагаю пари заключить. Что они все ТАМ выживут, а ты сдохнешь, подорвавшись на своей же гранате.
— Да че за дичь!..
— Ставка стандартная — черная жемчужина.
— Да нахрен нужен этот спор? Пошли, лучше, вдвоем…
— Я знаю, как все может переиначить удача. И предпочел перестраховаться. Ты не веришь мне, и готов рисковать. Так, давай, забьемся и хлопнем по рукам?
Скальпель протянул приятелю руку, на которую Паук ошарашенно пялился несколько секунд. Потом чертыхнулся и, обогнув напарника, зашагал дальше по черноте.
— Правильный выбор, — хмыкнул Скальпель, разворачиваясь и устремляясь вдогонку за здоровяком.
Глава 10
Глава 10, в которой я отвоевываю новую территорию, дергаю за рубильник и катаюсь на аквагорке
В этот раз, оказавшись на дистанции атакующего рывка, врубающие ускорение твари не пропадали тут же, как раньше, из моего поля зрения, а оставались частично видимыми вплоть до момента непосредственно нашего физического контакта, превращаясь для меня теперь в растянутые а пространстве смутные тени. И упреждая приближение этих теней, я успевал встретить каждую ударом резака или шпоры, вихрями мелькающих в руках, неуловимо-стремительных даже для моей разогнанной Наблюдательности.
Но поскольку твари атаковали меня непрерывным потоком, в котором сейчас их оказалось существенно больше даже, чем в предыдущий раз, я при всем желании физически не успевал отражать оружием сразу все нападки, и приходилось, задействовав ноги и все тело целиком, до кучи еще беспрерывно пятиться и крутиться на месте волчком.
Когда из бокового прохода выскочил последний бегун, ведущая в мою сторону половина коридора была уже сплошь завалена агонизирующими телами зараженных, я же, оттесненный напором толпы, оказался практически прижатым к торцевой стене.